Значение цифры

Мечты антиутопии. Что такое утопия? Определение, история, классификация и признаки. Прекрасный новый мир

УТОПИЯ И АНТИУТОПИЯ (от греч. ού – отрицательная частица и τόπος – место, т.е. место, которого нет) – изображение идеального общественного строя либо в якобы уже существовавшей или существующей где-то стране, либо как проекта социальных преобразований, ведущих к его воплощению в жизнь. Термин «утопия» ведет свое происхождение от сокращенного названия книги Т.Мора (1516). В 19 и 20 вв. этот термин приобрел характер отрицательного обозначения всех сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы радикального переустройства общественных отношений.

Традиционные описания совершенного общественного строя восходят к античным легендам о «золотом веке», о «земном рае», об «островах блаженных», якобы открытых мореплавателями в эпоху великих географических открытий 15–18 вв. («Город Солнца» Т.Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф.Бэкона, «История севарамбов» Д.Вераса и аналогичные сочинения их многочисленных эпигонов). В 17–19 вв. широкое распространение получили также различные утопические проекты воплощения в жизнь идеалов социальной справедливости (Мабли, Морелли, Бабёфа, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, Герцки и др.). Разновидностью утопических сочинений Нового времени были также многочисленные трактаты о «вечном мире» (Э.Крюсе, Ш.Сен-Пьера, И.Канта, И.Бентама, В.Малиновского и др.).

Утопии разнообразны по социальному содержанию и литературной форме – это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие утопии о совершенном государстве Платона и Ксенофонта, феодально-теократические утопии Иоахима Флорского, В.Андреа «Христианополис», буржуазные и мелкобуржуазные (Э. Беллами «Взгляд назад» и др.), а также многочисленные технократические и анархические утопии. Многие утопические сочинения предлагали решение отдельных проблем: трактаты «о вечном мире», педагогические (Я.А.Коменский, Ж.-Ж. Руссо), научно-технические (Ф.Бэкон) и т.д. Утопия представлена также в истории общественной мысли древнего и средневекового Китая (утопические сочинения Мо-цзы, Лао-цзы, Шан Яна и др.), народов Ближнего и Среднего Востока (ал-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфейль, Низами и др.), в литературе России 18–19 вв. – «Путешествие в землю Офирскую» (1786) M.M.Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (1803) В.Ф.Малиновского, сочинения декабристов и революционных демократов, романы А.А.Богданова и т.д.

По мере развития научных знаний об обществе утопия в значительной мере утрачивает свою познавательную и прогностическую роль. Своим возрождением в 20 в. утопия во многом обязана Г.Уэллсу, который не только написал много утопических произведений, но и считал создание и критику социальных утопий одной из задач социологии. В то же время Ж.Сорель противопоставлял утопию как рационализированное ложное сознание интеллигенции социальному мифу в качестве стихийного выражения общественных потребностей. Исследование утопий занимает большое место в социологии знания К.Манхейма, который рассматривал их как социальную критику существующего общественного строя, противостоящую идеологии как ее апологетическому оправданию. Согласно Л.Мэмфорду, основное назначение утопии состоит в том, чтобы направить общественное развитие в русло «уготованного будущего».

Во 2-й пол. 20 в. в социологической литературе утвердилось деление утопий на «утопии реконструкции», ставящие целью радикальное преобразование общества, и «утопии бегства» от социальной действительности. В 70–90-х гг. получил распространение термин «обоснованная утопия» для обозначения социальных программ воплощения в жизнь «предпочитаемого будущего».

Социальные философы долгое время третировали утопии как «химерические» проекты преобразования естественного состояния общества, к числу которых они относили и коммунизм. Однако социальные потрясения 20 в., в особенности революция в России и подъем освободительных движений в мире, были восприняты ими как реальная угроза воплощения утопии в действительность. Господствующей тенденцией в середине 20 в. на Западе стала дискредитация утопий и создание различных антиутопий, предрекавших мрачное будущее человечеству и предостерегавших об опасности насильственного «осчастливливания» человека.

Во 2-й пол. 20 в. утопия вновь привлекает к себе внимание общественных деятелей, идеологов, социальных писателей. Среди них наблюдается двойственное отношение к утопии. С одной стороны, продолжаются попытки ее дискредитировать, подчеркивать недостижимость коммунистических идеалов, отождествить марксизм с утопическим сознанием. С другой стороны, раздаются призывы создать программу обновления государственно-монополистического капитализма посредством «реформации сверху», противопоставляемой социальной революции. Некоторые футурологи и экологи на Западе стараются использовать утопии для придания привлекательности своим концепциям о будущем; наиболее типичны в этом отношении сочинения Б.П.Беквита «Следующие 500 лет» и Э.Калленбаха «Экотопия». Некоторые идеологи «новых левых» намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма, не видя практических путей к достижению социальной справедливости (Р.Миллс, Г.Маркузе, П.Гудмен и др.). Для некоторых утопий на Западе характерно переплетение утопических и антиутопических тенденций, которое выражается в том, что провозглашаемый в них социальный идеал нередко сопровождается отказом от традиционных гуманистических и демократических ценностей (напр., «Второй Уолден» Б.Ф.Скиннера). Нередко наблюдается переход от «скрытой» к «открытой» утопии, т.е. к намеренному утопизму. Перефразируя Гегеля, некоторые западные социологи утверждают, что «все действительное утопично, а все утопичное действительно», что перед человечеством нет якобы иной альтернативы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р.Дюмон, П.С.Хеншоу, В.Феркис и др.).

В прошлом утопия выполняла важные идеологические, воспитательные и познавательные функции. Значение утопии определяется ее познавательным содержанием и идеологическим назначением. Она является выражением интересов определенных классов и социальных слоев, как правило не находящихся у власти. Утопия имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой – по литературной форме, с научной фантастикой – по познавательной функции. Вместе с тем утопия обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением какой-либо универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для утопии поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистическое отношение к действительности, стремление конструировать социальные отношения по принципу «все должно быть наоборот», склонность к формализму, преувеличение роли воспитания и законодательства.

В истории общества и общественной мысли утопия нередко служила формой выражения социально-критической, обличительной идеологии. Многие основные принципы демократического движения, нравственные и законодательные нормы, системы педагогики и образования были впервые сформулированы в утопиях (напр., государственное устройство США, равноправие женщин, всеобщее обязательное образование и др.). Великие утописты «гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно...» (Маркс К. , Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 499). Хотя современная утопия и лишилась ряда прежних функций, тем не менее она не утратила своей роли в качестве специфического жанра литературы. Положительное значение утопии в современную эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхитить вероятное отдаленное будущее, которое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях, и может также предостерегать от некоторых отрицательных социальных последствий человеческой деятельности. Эти формы утопии стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогнозирования и построения сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.

В противоположность утопии антиутопия отрицает возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь заранее спрограммированный, справедливый общественный строй превращаются в насилие над социальной действительностью и личностью и приводят к худшему, чем прежде, состоянию общества, прокладывая путь к тоталитаризму. В аналогичном смысле в западной социологической литературе употребляются также понятия «дистопия», т.е. искаженная, перевернутая утопия, и «какотопия», т.е. «Страна зла» (от греч. κακός – плохой, злой и τόπος – место). В антиутопии убедительно выявилось осуждение тоталитарного строя, а также смятение значительной части интеллигенции перед лицом грядущих отрицательных последствий научно-технической революции, манипуляции сознанием и поведением людей, оправданная тревога за судьбу личности и человеческого права в предельно регламентированном и бюрократизированном обществе.

Антиутопические тенденции в общественном сознании на Западе, с одной стороны, связаны с охранительными консервативными и неоконсервативными идейно-политическими течениями, а с другой – в них проявились враждебность к «казарменному коммунизму», стремление защитить традиционные гуманистические и демократические ценности от рационализированной технократической цивилизации, опасения за судьбу личности в «массовом обществе». Эта гуманистическая тенденция предопределила во многом привлекательность антиутопий Замятина, Оруэлла, Хаксли, проницательно предвосхитивших реальные процессы в современном мире. Переход от третирования проектов преобразования общества к страху перед перспективой их претворения в жизнь был лаконично сформулирован Н.А.Бердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?» О.Хаксли взял эти слова в качестве эпиграфа к своей книге «Бравый новый мир».

Наиболее известными и типичными антиутопиями являются романы «Мы» Е.Замятина, «Котлован» А.Платонова, «Бравый новый мир» О.Хаксли, «Ферма животных» и «1984» Дж.Оруэлла, «Механический апельсин» и «1985» Э.Берджеса, «Возвышенные меритократии» М.Янга, «Повелитель мух» У.Голдинга, сочинения Р.Бредбери, С.Лема, И.Ефремова и др. писателей и многие другие сочинения в жанре социальной и политической фантастики. С ними также созвучны некоторые публицистические произведения, напр. «Мрак в полдень» А.Кёстлера, «Последняя ночь мира» Ч.Льюиса, «Миф о машине» Л.Мэмфорда, «Исследование видов человечества на будущее» Р.Хейлбронера и т.п.

Исторически антиутопия ведет свое происхождение от сатирической традиции Дж.Свифта, Вольтера, У.Ирвинга, С.Батлера, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Г.К.Честертона и др. Однако в отличие от острой критики социальной действительности антиутопия, напротив, является сатирой на демократические и гуманистические идеалы и апологию существующего порядка вещей. В этом же состоит и принципиальное различие между антиутопией и романом-предупреждением, к которому обращались в своем творчестве А.Франс, Дж.Лондон, Г.Уэллс, К.Чапек, С.Льюис, Р.Бредбери, Р.Мерль, П.Буль и многие другие прогрессивные писатели, чтобы предостеречь от подлинных, а не мнимых опасностей развития цивилизации.

Литература:

1. Кирхенгейм А. Вечная утопия. СПб., 1902;

2. Свентоховский А. История утопии. М., 1910;

3. Бердяев Н. Смысл истории. Берлин, 1923;

4. Он же. Новое средневековье. М., 1991;

5. Араб-Оглы Э.А. В лабиринте пророчества. М., 1973;

6. Он же. В утопическом антимире. – В сб.: О современной буржуазной эстетике, вып. 4. М., 1976;

7. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982;

8. Он же. В мире утопии. М., 1989;

9. Он же. Политическая утопия в XX веке: вопросы теории и истории. М., 1996;

10. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М., 1997;

11. Ушков А.М. Утопическая мысль в странах Востока. М., 1982;

12. Туторов В.А. Античная социальная утопия. Л., 1989;

13. Шахназаров Г. Этот прекрасный новый мир в пресловутом 1984 г. – «Иностранная литература», 1979, № 7;

14. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994;

15. Чаликова В. Утопия и свобода. М., 1994;

16. Duon V. L’Utopie et le roman utopique dans la litérature anglaise. Toulouse–P., 1941;

17. Partington V.L. American Dreams: a Study of American Utopias. Providence, 1947;

18. RayerR. L’Utopie et les utopies. P., 1950;

19. Duveau G. Sociologie de l’Utopie et autres essais. P., 1961;

20. Polak F.L. The Image of the Future, ν. 1–2. Leyden–N.Y., 1961;

21. Mumford L. Story of Utopias. N.Y., 1962;

22. Utopias and Utopian Thought, ed. by F.E.Manuel. Boston, 1966;

23. Utopia, comp, by G.Kateb. N.Y., 1971;

24. Nozick R. Anarchy, State and Utopia. N.Y., 1974;

25. Horowitz I.L. Ideology and Utopia in the United States: 1956–76. N.Y., 1977;

26. Erasmus Ch. J. In Search of the Common Good. Utopia Experiments Past and Future. N.Y., 1977;

27. Manuel F.E. , Manuel F.P. Utopian Thought in the Western World. Cambr. (Mass.), 1979;

28. Huxley A.L. Brave New World Revisited. L., 1958;

29. Ciaran E.M. Histoire et utopie. P., 1960;

30. Walsh Ch. From Utopia to Nightmare. N.Y., 1962;

31. Hillegas M.R. The Future as Nightmare. N.Y., 1967;

32. Koestler A. The Ghost in the Machine. L., 1975.

Антиутопия является логическим развитием утопии и формально также может быть отнесена к этому направлению. Однако если классическая утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описанного в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты. Таким образом, отличие утопии от антиутопии лишь в точке зрения автора.

«Важной особенностью утопии является её статичность, в то время как для антиутопии характерны попытки рассмотреть возможности развития описанных социальных устройств. Таким образом, антиутопия работает обычно с более сложными социальными моделями ».

«Формально дистопия ставит диагноз будущему, но ставит его из настоящего и, по существу, настоящему ».

«Как форма социальной фантазии утопия опирается в основном не на научные и теоретические методы познания действительности, а на воображение. С этим связан целый ряд особенностей утопии, в том числе таких, как намеренный отрыв от реальности, стремление реконструировать действительность по принципу «все должно быть наоборот», свободный переход от реального к идеальному. В утопии всегда присутствует гиперболизация духовного начала, в ней особое место уделяется науке, искусству, воспитанию, законодательству и другим факторам культуры. С появлением научного коммунизма познавательное и критическое значение классической позитивной утопии начинает постепенно падать.

Большее значение приобретает функция критического отношения к обществу, прежде всего к буржуазному, которую берет на себя так называемая негативная утопия, новый тип литературной утопии, сформировавшийся во второй половине XIX века. Негативная утопия, или антиутопия, резко отличается от утопии классической, позитивной. Традиционные классические утопии означали образное представление об идеальном, желаемом будущем. В сатирической утопии, негативной утопии, романе-предупреждении описывается уже не идеальное будущее, а, скорее, будущее нежелаемое. Образ будущего пародируется, критикуется. Это не значит, конечно, что с появлением негативных утопий исчезает или девальвируется сама утопическая мысль, как полагает, например, английский историк Чэд Уолш. <…>

На самом деле негативная утопия не «устраняет» утопическую мысль, а лишь трансформирует ее. Она, на наш взгляд, наследует от классической утопии способность к прогностике и социальному критицизму. Конечно, антиутопии - противоречивое и неоднородное явление, в котором встречаются как консервативные, так и прогрессивные черты. Но в лучших произведениях этого типа возникла новая идейная и эстетическая функция - предупреждать о нежелаемых последствиях развития буржуазного общества и его институтов ».

утопия и антиутопия

изображение идеального общественного строя либо в якобы уже существовавшей или существующей где-то стране, либо как проекта социальных преобразований, ведущих к его воплощению в жизнь . Термин «утопия» ведет свое происхождение от сокращенного названия книги Т. Мора (1516). В 19 и 20 вв. этот термин приобрел характер отрицательного обозначения всех сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы радикального переустройства общественных отношений.

Традиционные описания совершенного общественного строя восходят к античным легендам о «золотом веке», о «земном рае», об «островах блаженных», якобы открытых мореплавателями в эпоху великих географических открытий 15-18 вв. («Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «История севарамбов» Д. Вераса и аналогичные сочинения их многочисленных эпигонов). В 17-19 вв. широкое распространение получили также различные утопические проекты воплощения в жизнь идеалов социальной справедливости (Мабли, Морелли , Бабёфа, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, Герцки и др.). Разновидностью утопических сочинений Нового времени были также многочисленные трактаты о «вечном мире» (Э. Крюсе, Ш. Сен-Пьера, И. Канта, И. Бентама, В. Малиновского и др.).

Утопии разнообразны по социальному содержанию и литературной форме - это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие утопии о совершенном государстве Платона и Ксенофонта, феодально-теократические утопии Иоахима Флорского, В. Андреа «Христианополис», буржуазные и мелкобуржуазные (Э. Беллами «Взгляд назад» и др.), а также многочисленные технократические и анархические утопии. Многие утопические сочинения предлагали решение отдельных проблем: трактаты «о вечном мире», педагогические (Я. А. Коменский, Ж.-Ж. Руссо), научно-технические (Ф. Бэкон) и т. д. Утопия представлена также в истории общественной мысли древнего и средневекового Китая (утопические сочинения Мо-цзы, Лао-цзы , Шан Яна и др.), народов Ближнего и Среднего Востока (ал-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфейль, Низами и др.), в литературе России 18-19 вв.- «Путешествие в землю Офирскую» (1786) M. M. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (1803) В. Ф. Малиновского, сочинения декабристов и революционных демократов, романы А. А. Богданова и т. д.

По мере развития научных знаний об обществе утопия в значительной мере утрачивает свою познавательную и прогностическую роль. Своим возрождением в 20 в. утопия во многом обязана Г. Уэллсу, который не только написал много утопических произведений, но и считал создание и критику социальных утопий одной из задач социологии. В то же время Ж. Сорель противопоставлял утопию как рационализированное ложное сознание интеллигенции социальному мифу в качестве стихийного выражения общественных потребностей. Исследование утопий занимает большое место в социологии знания К. Манхейма, который рассматривал их как социальную критику существующего общественного строя, противостоящую идеологии как ее апологетическому оправданию. Согласно Л. Мэмфорду, основное назначение утопии состоит в том, чтобы направить общественное развитие в русло «уготованного будущего».

Во 2-й пол. 20 в. в социологической литературе утвердилось деление утопий на «утопии реконструкции», ставящие целью радикальное преобразование общества, и «утопии бегства» от социальной действительности. В 70-90-х гг. получил распространение термин «обоснованная утопия» для обозначения социальных программ воплощения в жизнь «предпочитаемого будущего».

Социальные философы долгое время третировали утопии как «химерические» проекты преобразования естественного состояния общества, к числу которых они относили и коммунизм . Однако социальные потрясения 20 в., в особенности революция в России и подъем освободительных движений в мире, были восприняты ими как реальная угроза воплощения утопии в действительность . Господствующей тенденцией в середине 20 в. на Западе стала дискредитация утопий и создание различных антиутопий, предрекавших мрачное будущее человечеству и предостерегавших об опасности насильственного «осчастливливания» человека.

Во 2-й пол. 20 в. утопия вновь привлекает к себе внимание общественных деятелей, идеологов, социальных писателей. Среди них наблюдается двойственное отношение к утопии. С одной стороны, продолжаются попытки ее дискредитировать, подчеркивать недостижимость коммунистических идеалов, отождествить марксизм с утопическим сознанием. С другой стороны, раздаются призывы создать программу обновления государственно-монополистического капитализма посредством «реформации сверху», противопоставляемой социальной революции. Некоторые футурологи и экологи на Западе стараются использовать утопии для придания привлекательности своим концепциям о будущем; наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита «Следующие 500 лет» и Э. Калленбаха «Экотопия». Некоторые идеологи «новых левых» намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма, не видя практических путей к достижению социальной справедливости (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для некоторых утопий на Западе характерно переплетение утопических и антиутопических тенденций, которое выражается в том, что провозглашаемый в них социальный идеал нередко сопровождается отказом от традиционных гуманистических и демократических ценностей (напр., «Второй Уолден» Б. Ф. Скиннера). Нередко наблюдается переход от «скрытой» к «открытой» утопии, т. е. к намеренному утопизму. Перефразируя Гегеля, некоторые западные социологи утверждают, что «все действительное утопично, а все утопичное действительно», что перед человечеством нет якобы иной альтернативы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

В прошлом утопия выполняла важные идеологические, воспитательные и познавательные функции. Значение утопии определяется ее познавательным содержанием и идеологическим назначением. Она является выражением интересов определенных классов и социальных слоев, как правило не находящихся у власти. Утопия имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой - по литературной форме, с научной фантастикой - по познавательной функции. Вместе с тем утопия обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением какой-либо универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для утопии поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистическое отношение к действительности, стремление конструировать социальные отношения по принципу «все должно быть наоборот», склонность к формализму, преувеличение роли воспитания и законодательства.

В истории общества и общественной мысли утопия нередко служила формой выражения социально-критической, обличитальной идеологии. Многие основные принципы демократического движения, нравственные и законодательные нормы, системы педагогики и образования были впервые сформулированы в утопиях (напр., государственное устройство США, равноправие женщин, всеобщее обязательное образование и др.). Великие утописты «гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно...» (Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 499). Хотя современная утопия и лишилась ряда прежних функций, тем не менее она не утратила своей роли в качестве специфического жанра литературы. Положительное значение утопии в современную эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхитить вероятное отдаленное будущее, которое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях, и может также предостерегать от некоторых отрицательных социальных последствий человеческой деятельности. Эти формы утопии стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогнозирования и построения сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.

В противоположность утопии антиутопия отрицает возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь заранее спрограммированный, справедливый общественный строй превращаются в насилие над социальной действительностью и личностью и приводят к худшему, чем прежде, состоянию общества, прокладывая путь к тоталитаризму В аналогичном смысле в западной социологической литературе упогребляются также понятия «дистопия», т. е. искаженная, перевернутая утопия, и «какотопия» , т. е. «Страна зла» (от греч. плохой, злой и место). В антиутопии убедительно выявилось осуждение тоталитарного строя, а также смятение значительной части интеллигенции перед лицом грядущих отрицательных последствий научно-технической революции, манипуляции сознанием и поведением людей, оправданная тревога за судьбу личности и человеческого права в предельно регламентированном и бюрократизированном обществе.

Антиутопические тенденции в общественном сознании на Западе, с одной стороны, связаны с охранительными консервативными и неоконсервативными идейно-политическими течениями, а с другой - в них проявились враждебность к «казарменному коммунизму», стремление защитить традиционные гуманистические и демократические ценности от рационализированной технократической цивилизации, опасения за судьбу личности в «массовом обществе». Эта гуманистическая тенденция предопределила во многом привлекательность антиутопий Замятина, Оруэлла, Хаксли, проницательно предвосхитивших реальные процессы в современном мире. Переход от третирования проектов преобразования общества к страху перед перспективой их претворения в жизнь был лаконично сформулирован Н. А. Бердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос , терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?» О. Хаксли взял эти слова в качестве эпиграфа к своей книге «Бравый новый мир».

Наиболее известными и типичными антиутопиями являются романы «Мы» Е. Замятина, «Котлован» А. Платонова, «Бравый новый мир» О.Хаксли, «Ферма животных» и «1984» Дж. Оруэлла, «Механический апельсин» и «1985» Э. Берджеса, «Возвышенные меритократии» М. Янга, «Повелитель мух» У. Голдинга, сочинения Р. Бредбери, С. Лема, И. Ефремова и др. писателей и многие другие сочинения в жанре социальной и политической фантастики. С ними также созвучны некоторые публицистические произведения, напр. «Мрак в полдень» А. Кёстлера, «Последняя ночь мира» Ч. Льюиса, «Миф о машине» Л. Мэмфорда, «Исследование видов человечества на будущее» Р. Хейлбронера и т. п.

Исторически антиутопия ведет свое происхождение от сатирической традиции Дж. Свифта, Вольтера, У. Ирвинга, С. Батлера, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Г. К. Честертона и др. Однако в отличие от острой критики социальной действительности антиутопия, напротив, является сатирой на демократические и гуманистические идеалы и апологию существующего порядка вещей. В этом же состоит и принципиальное различие между антиутопией и романом-предупреждением, к которому обращались в своем творчестве А. Франс, Дж. Лондон, Г. Уэллс, К. Чапек, С. Льюис, Р. Бредбери, Р. Мерль, П. Буль и многие другие прогрессивные писатели, чтобы предостеречь от подлинных, а не мнимых опасностей развития цивилизации.

Лит.: Кирхенгеим А. Вечная утопия. СПб., 1902; Свентоховский А. История утопии. М., 1910; БердяевН. Смысл истории. Берлин, 1923; Он же. Новое средневековье. М., 1991; Араб-Оглы Э. А. В лабиринте пророчества. М., 1973; Он же. В утопическом антимире.- В сб.: О современной буржуазной эстетике, вып. 4. М., 1976; Баталов Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982; Он же. В мире утопии. М., 1989; Он же. Политическая утопия в XX веке: вопросы теории и истории. М., 1996; КлибановА. И. Народная социальная утопия в России. М., 1997; Ушков А. М. Утопическая мысль в странах Востока. М., 1982; Туторов В. А. Античная социальная утопия. Л., 1989; Шахназаров Г, Этот прекрасный новый мир в пресловутом 1984 г.- «Иностранная литература», 1979, № 7; Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994; ЧаликоваВ. Утопия и свобода . М., 1994; Duon V. LUtopie et le roman utopique dans la literature anglaise. Toulouse-P., 1941; Parrington V. L. American Dreams: a Study of American Utopias. Providence, 1947; RuyerR. LUtopie et les utopies. P., 1950; DuveauG. Sociologie de lUtopie et autres essais. P., 1961; PoIakF. L. The Image of the Future, v. 1-2. Leyden-N.Y, 1961; Mumford L. Story of Utopias. N. Y, 1962; Utopias and Utopian Thought, ed. by F. Е. Manuel. Boston, 1966; Utopia, сотр. by G. Kateb. N. Y, 1971; Noyck R. Anarchy, State and Utopia. N. Y, 1974; Harowtz l. L. Ideology and Utopia in the United States: 1956-76. N. Y, 1977; Erasmus Ch. J. In Search of the Common Good. Utopia Experiments Past and Future. N. Y, 1977; Manuel F. E., Manuel F. P. Utopian Thought in the festern Vfcrld. Cambr. (Mass.), 1979; Huxley A. L. Brave NewW>rld Revisited. L., 1958; daran E. M. Histoire et Utopie. P., 1960; Walsh Ch. From Utopia t Nightmare. N.Y, 1962; HillegasM. R. The Future as Nightmare. N.Y, 1967; KoestlerA. The Ghost in the Machine. L., 1975.

Жанр антиутопии получил особое место в литературе ХХ - нач. ХХI вв. в зарубежной и отечественной литературе.

В ходе исследования, мною было проработано огромное количество литературы. Выявлены характерные признаки жанра антиутопии.

Таким образом, в отличие от утопии, то есть идеального общества, антиутопии проливают свет на эпоху, в которой они появились, отражают ее страхи и надежды, ставят человека перед нравственным выбором.

Главной целью антиутопического настроения, является:

подрыв основы оптимистического взгляда на будущее;
доказать невозможность и кошмарность каких бы то ни было утопий.

Для антиутопии характерно:

проекция на воображаемое общество именно тех черт, которые вызывают наибольшее неприятие в обществе современном;
расположение антиутопического мира на расстоянии - в пространстве или во времени;
описание характерных для антиутопического общества негативных черт таким образом, чтобы возникло ощущение кошмара.

В антиутопии, главная мечта - это выжить, возродиться, вернуть свой мир, приняв таким, каков он есть. Ведь антиутопия - это изображение «будущего без будущего», мертвого механизированного общества, где человеку отведена роль простой единицы.

В 1980-1990-е гг. в современной русской антиутопии сформировались такие ее жанровые разновидности: сатирическая антиутопия, детективная антиутопия, антиутопия-«катастрофа».

Страх составляет внутреннюю атмосферу антиутопии. Общество боится. Пытается скрыться от действительности, от мира, в котором они живут. Подобная ситуация была в повести Петрушевской «Новые робинзоны», когда семья убегает в лес, скрываясь от царящего тоталитарного режима.

В антиутопии всегда развёрнутый сюжет, который строится на конфликте идей, получающих конкретное воплощение в характерах героев.

Все эти признаки характерны для антиутопий в современной русской литературе.

Исследуя антиутопию, я прочитала следующие произведения, относящиеся к данному жанру: повесть «Невозвращенец» А.Кабакова, сказка «Кролики и удавы» Ф.Искандера, рассказ «Новые робинзоны» Л.Петрушевской.

Повесть А.Кабакова «Невозврвщенец», написанная в 1989г., рисует Москву ближайших десятилетий. Цель повести прогнозировать дальнейшее развитие в стране, будто бы вставшей на путь военной диктатуры. Кабаков предсказал распад казавшегося нерушимым Советского Союза и межнациональные распри, разгул преступности и многое другое.

В рассказе «Новые робинзоны» Л.Петрушевской рисуется картина бегства от бесчеловечной цивилизации, в которой они живут. Жестокость, голод, бессмысленность существования - все это становится бегством от такой реальности.

В сказке Ф.Искандера «Кролики и удавы» с помощи аллегории показывается тоталитарное государство. Жизнь героев антиутопии - это постоянный страх. Его испытывают кролики перед Королём, удавами, которые тоже находятся в этом состоянии перед Великим Питоном. Читая эту сатирическую антиутопию, невольно вспоминаешь слова Салтыкова-Щедрина: «Жил - боялся, и умирал - боялся».

Идеи социализма, спроецированные в будущее, давали неожиданную и довольно безрадостную картину. Произведения такого плана получили название «антиутопии», в противовес утопическим произведениям прошлого.

Антиутопия - изображение возможного будущего, которое страшит писателя, заставляет его тревожиться за судьбу человечества, за душу отдельного человека.

В антиутопии изображено насилие человека над историей, которую упрощают, укрощают, стараясь её выпрямить «ради худосочного жизненного идеала».

Одной из лучших антиутопий, написанных на русском языке, стал роман Евгения Замятина «Мы». Этот роман создавался в 1920 году в холодном полуразрушенном Петрограде. Автору удалось за семьдесят лет до падения коммунистического режима сделать правильные выводы о «великом блефе», воплощенном в идеалах марксизма-ленинизма.

В зарубежной литературе к наиболее известным антиутопиям относятся «О дивный новый мир» О.Хаксли, «Скотный двор» и «1984» Дж. Оруэлла.

Жанр антиутопии - один из самых популярных в современной литературе. Наибольшей известностью пользуется повесть Александра Кабакова «Невозвращенец», написанная в 1989 году.

В получивших в ХХ веке распространение антиутопиях, или, скорее, так называемых дистопиях («Мы» Замятина, «О дивный новый мир» О.Хаксли, «1984» Оруэлла), будущее изображено с позиций индивидуализма и социального пессимизма, как неизбежное торжество научно-тотализированного «ада». Сатанинской выступает сама государственная машина, аппарат управления, система, в которой сконцентрировано все зло. Антиутопия же обычно направлена на развенчивание утопических тенденций.

Антиутопические романы имитируют жизнь в ее наиболее драматических и трагических изломах. Поэтому их успех огромен. К тому же, антиутопию и критиковать то не за что: ведь автор ничего и не предлагает.

В антиутопических произведениях начала века явственно слышна нота тревоги за бытие современного человека. Это видно на примере антиутопии «Земля» В. Брюсова. Жанр антиутопии стал новым художественным средством, чему способствовала свойственная жанру описательность. Благодаря этому изображаемое становилось конкретным и содержательным, что помогало понять современное состояние мира.

h2Утопия и антиутопия как литературные жанры

Для того чтобы возникла антиутопия, должна существовать утопия - грандиозный проект будущего, воплощение самой смелой и лучезарной мечты человечества о «золотом веке». Антиутопия, в последние годы определяет одно из направлений в мировой фантастической литературе. Утопия и антиутопия становятся часто неразлучными спутниками, как добро - зло, жизнь - смерть.

Утопия (от греч. «оu» - не и «topos» - место, букв. «нигде не находящееся») - жанр эпоса, произведение, художественный мир которого проникнут несбыточными мечтами, вымышленная картина идеального жизненного устройства.

Утопия, как литературный жанр, предполагает развернутое описание общественной, государственной и частной жизни воображаемой страны, которая отличается идеальным политическим укладом и всеобщей социальной справедливостью.

В русской литературе идею утопического социализма наиболее полно отразил Н. Г. Чернышевский в романе «Что делать?» Спроектированное им общество будущего основано на социалистических принципах свободы, труда, равенства.

Утопией принято называть несбыточные, идеальные модели будущего. Самыми известными создателями утопических теорий являются Томас Мор, автор книги «Утопия» (произведение, давшее название жанру), Т. Кампанелла «Город Солнца», Платон «Республика», Уильям Моррис «Вести ниоткуда». В их произведениях нашли выражение мечты о «золотом веке».

В отличие от утопии, то есть идеального общества, антиутопии проливают свет на эпоху, в которой они появились, отражают ее страхи и надежды, ставят человека перед нравственным выбором. Граница между утопией и антиутопией оказывается границей между разумом и безумием.

Антиутопия же (от греч. «anti» - против и «utopos» - места, которого нет) - это произведение (обычно эпического рода), в котором изображается социальная и техногенная катастрофа, крах общественных идей, разрушений иллюзий и идеалов.

Впервые термин антиутопоия (англ. dystopia, anti-utopia) был введён английским философом и экономистом Джоном Стюартом Миллом в 1868 году.

Расцвет антиутопии приходится на ХХ век. Связано это как с расцветом в первые десятилетия ХХ века утопического сознания, так и с приходящимися на это же время попытками воплощения, с привидением в движение тех социальных механизмов, благодаря которым массовое духовное порабощение на основе реалий ХХ века возникли антиутопические социальные модели в произведениях таких очень разных писателей, как Дж.Оруэлл («1984», «Скотный двор»), О.Хаксли («О дивный новый мир»), Р.Бредбери (451* по Фаренгейту»). Их антиутопические произведения являются как бы сигналом, предупреждением о возможном скором закате цивилизации. Романы антиутопистов во многом схожи: каждый автор говорит о потере нравственности и о бездуховности современного поколения, каждый мир антиутопистов это лишь голые инстинкты и «эмоциональная инженерия».

Антиутопии разнообразны, не похожи друг на друга, растянулись от Аристофана до Уэллса.

В антиутопии, главная мечта - это выжить, возродиться, вернуть свой мир, приняв таким, каков он есть, «...речь идет о выживании в такие времена,…» (2). Ведь антиутопия - это изображение «будущего без будущего», мертвого механизированного общества, где человеку отведена роль простой единицы.

Антиутопию как жанр определяет спор с утопией, причем не обязательно спорить с конкретным автором, с конкретной утопией. Аллегорические антиутопии же, в несколько иной форме опровергают или пародируют конкретные утопии, возникшие во внетекстовой реальности. Антиутопия спорит с целым жанром, всегда стараясь облечь свои аргументы в занимательную форму. Можно говорить об исконной жанровой направленности антиутопии против жанра утопии как такового. Это подтверждают и детективные антиутопии, популярные в последнее время («Французская Советская Социалистическая Республика» А.Гладилина).

Исторический процесс в антиутопии делится на два отрезка - до осуществления идеала и после. Между ними - катастрофа, революция или другой разрыв преемственности. Отсюда особый тип хронотопа в антиутопии: локализация событий во времени и пространстве.

Антиутопия изображает общество, в котором утопический вирус всеобщности приобрел характер эпидемии, выкосившей все человеческое и давшей метастазы в виде тоталитарного режима.

Литературные антиутопии былых времен были столь же нереальны, как и сами утопии.

В 1980-1990-е гг. в современной русской антиутопии сформировались такие ее жанровые разновидности:

сатирическая антиутопия - «Николай Николаевич» и «Маскировка» (обе - 1980) Ю.Алешковского, «Кролики и удавы» (1982) Ф.Искандера, «Москва 2042» (1987) В.Войнович;
детективная антиутопия - «Французская Советская Социалистическая Республика» (1987) А.Гладилина; «Завтра в России» (1989) Э.Тополя;
антиутопия-«катастрофа» - «Лаз» (1991) В.Маканина, «Пирамида» (1994) Л.Леонова; «Новые робинзоны» Л.Петрушевской, «Невозвращенец» (1989) А.Кабакова и др.

В основе сюжетов антиутопических романов, как правило, лежит конфликт между «естественной» личностью, не сумевшей приспособиться к «прекрасному новому миру».

Структурный стержень антиутопии - псевдокарнавал. Основа псевдокарнавала - абсолютный страх. Смысл страха в антиутопическом тексте заключается в создании особой атмосферы, того, что принято называть «антиутопическим миром». Как следует из природы карнавальной среды, страх соседствует с благоговением перед властными проявлениями с восхищением ими. Благоговение становится источником почтительного страха, сам же страх стремится к иррациональному истолкованию.

Вместе с тем страх является лишь одним плюсом псевдокарнавала. Он становится синонимом элемента «псевдо» в этом слове, означающая ложность, мнимость. Настоящий карнавал также вполне может происходить в антиутопическом произведении. Он - важнейший образ жизни и управления государством. Ведь антиутопии пишутся для того, чтобы показать, как ведется управление государством, и как при этом живут обычные, «простые» люди.

В антиутопии, люди суть машины, созданные для того, чтобы выполнить определенную работу и умереть (Ф.Искандер «Кролики и удавы»). И если ты останешься частью системы, с тобой все будет в порядке. Но если ты начнешь действовать самостоятельно, другие люди перестают на тебя реагировать.

В основе антиутопии - пародия на жанр утопии либо на утопическую идею. Однако открытия, сделанные в классических произведениях, - образ псевдокарнавала, история рукописи как сюжетная рамка, мотивы страха и преступной, кровавой власти, неисполнение героем просьбы возлюбленной власти и вследствие этого - разрыв - все это «заштамповывается», составляя определенный метажанровый каркас. Отныне он будет повторяться, становясь как бы обязательным, и преодоление этой обязательности станет новаторством следующего порядка. То, что на сегодня представляется обязательными признаками жанра, завтра уже окажется лишь определенным, пройденным этапом его развития.

Герой антиутопии всегда эксцентричен. Именно таким предстаёт перед нами герой антиутопии Л.Петрушевской «Новые робинзоны» - «И отец начал лихорадочные действия, он копал огород, захватив и соседний участок, для чего перекопал столбы и перенёс изгородь несуществующих соседей…» .

Герой живет по законам аттракциона. Аттракцион - это излюбленное проявление власти.

Собственно, в эксцентричности и «аттракционности» антиутопического героя нет ничего удивительного: ведь карнавал и есть торжество эксцентричности. Участники карнавала одновременно и зрители, и актеры, отсюда и аттракционность. Таким образом, аттракцион как сюжетный прием антиутопии вполне ограничен другим уровням жанровой структуры.

«Антиутопия смотрится в утопию с горькой насмешкой. Утопия же не смотрит в ее сторону, вообще не смотрит, ибо она видит только себя и увлечена только собой. Она же не замечает, как сама становится антиутопией, ибо опровержение утопии новой утопией же, «клин клином» - один из наиболее распространенных структурных приёмов. Отсюда - матрёшечная композиция антиутопии» (3). Очень часто в антиутопии встречается рамочное, «матрешечное» устройство повествования, когда само повествование оказывается рассказом о другом повествовании, текст становится рассказом о другом тексте. Это характерно для таких произведений, как «Мы» Е.Замятина, «Приглашение на казнь» В.Набокова, «1984» Дж.Оруэлла, «Любимов» Абрама Терца, «Зияющие высоты» А.Зиновьева, «Москва 2042» В.Войновича, «Невозвращенец» и «Сочинитель» А.Кабакова.

Ритуализация жизни - ещё одна структурная особенность антиутопии. Именно эта особенность встречается в произведении Е.Замятина «Мы», когда нумера носят одинаковую одежду, получают розовые талоны и едят одинаковую пищу. А в антиутопии «Кролики и удавы» Ф.Искандера «Дело в том, что, появляясь среди удавов, Великий Питон произносил боевой гимн, который все удавы в знак верности должны были выслушать, приподняв голову». Общество, реализовавшее утопию, ритуализовано. Там, где царит ритуал, невозможно хаотичное движение личности. Напротив, ее движение запрограммировано.

Антиутопия принципиально ориентирована на занимательность, развитие острых, захватывающих коллизий. В антиутопии человек непременно ощущает себя в сложнейшем, иронико-трагическом взаимодействии с установленным ритуализованным общественным порядком.

В сравнении с научной фантастикой антиутопия рассказывает о куда более реальных и легче угадываемых вещах. Научная фантастика скорее ориентируется на поиск иных миров, моделирование иной реальности, иной «действительности». Мир антиутопии более узнаваем и легче предсказуем. Антиутопии используют фантастику с целью дескридитации мира, выявления его нелогичности, абсурдности, враждебности человеку.

Это не означает, что антиутопия значительно расходится с фантастикой. Она активно использует фантастику как приём, расходясь с нею как с жанром.

Пространство антиутопии всегда ограничено. Это жильё героя, на которое он в обществе воплощенной утопии теряет право. Реальное в антиутопии - пространство надличностное, государственное, принадлежащее социуму, власти, которое может быть замкнутым, расположенным вертикально, создающим конфликт верха и низа. «Отец же рыл там погреб и чуть ли не подземную землянку с печью,…» («Новые робинзоны» Л.Петрушевская.).

Страх составляет внутреннюю атмосферу антиутопии. «Идем, - жена дёргала меня за руку. - Идем, ты же знаешь, я боюсь толпы!» (А.Кабаков «Невозвращенец»). Но нельзя бесконечно долго бояться. Человек тянется к удовольствию. Он находит его либо в патологическом унижении перед властью, либо в изуверском насилии над отведенной для этого частью общества, что производит еще более страшное впечатление на всех остальных. Происходит конденсация садомазохистских тенденций в социуме. Взаимонаправленные садизм, мазохизм структурируют репрессивный псевдокарнавал, а карнавальное внимание к телесному ведет к гипертрофии садомазохистских тенденций, что обуславливает повышенное внимание в антиутопиях к теме смерти: то появляются сцены казни, то распятия, то умерщвление плоти. Например, в антиутопии Ф.Искандера «Кролики и удавы» «Смысл казни - самопоедание удава…» .

Для повествования в антиутопии весьма продуктивным оказывается мотив «ожившего творчества». События, описываемые в рукописи героя, становятся «сверхреальностью» для произведения в целом. Акт творчества возвышает героя-рассказчика над остальными персонажами. Обращение к словесному творчеству - не просто сюжетно-композиционный ход. Рукопись проявляется как подсознание героя, более того, как подсознание общества, в котором живет герой. Так замятинский нумер D-503 пишет дневник. Так же в антиутопии А.Кабакова «Невозвращенец» главный герой пишет дневник. И в одном, и в другом дневнике описывается все то, что испытывает общество и то, что происходит вокруг героя.

Рукопись, которую пишет герой, можно рассматривать как донос на все общество. Дело в том, что рукопись героя лишь условно предназначена для саморефлексии. В действительности же, она имеет своей целью предупредить, известить, обратить внимание, проинформировать, словом, донести до читателя информацию о возможной эволюции современного общественного устройства. Подобная повествовательная структура позволяет полнее и психологически глубже обрисовать образ автора «внутренней рукописи», который, как правило, оказывается одним из главных (если не самым главным) героев самого произведения в целом.

Для антиутопий характерен мотив предостережения. Автор пытается предостеречь общество от того ужаса, который преследует героев антиутопии.

Антиутопии связаны с реальной жизнью, они показывают, что выходит из утопических идей, если их претворять в жизнь, поэтому антиутопии всегда строятся на остром конфликте, подсказанном жизнью, имеют драматический, напряженный сюжет, яркие характеры героев.

Сюжетный конфликт возникает там, где герой отказывается испытывать наслаждение в собственном унижении властью. Так произошло с замятинским I-330, так происходит затем с Уинстоном, героем Оруэлла в «1984», а в продолжении и с «новыми робинзонами» Петрушевской, которые убегают в лес от царящего тоталитарного режима, главный герой А.Кабакова прихватив с собой жену, сбегает в будущее от «компетентных органов», которые стараются контролировать его каждый шаг.

Антиутопия более свободна в использовании художественных средств, она обращается к научной фантастике, сатирическим приёмам, аллюзиям, реминисценциям. В антиутопии всегда развёрнутый сюжет, который строится на конфликте идей, получающих конкретное воплощение в характерах героев.

Характерным явлением для антиутопии является квазиноменация. Суть её в том, что явления, предметы, процессы, люди получают новые имена. Например, у замятинских героев не было имен, были нумера (D-503), у Ф.Искандера вместо имен были прозвища (Возжаждавший, Задумавшийся, Удав-Пустынник и др.)

Жанр антиутопии дал много примеров пародирования сакрального. Видимо, некая сатирическая «подоснова» жанра, его разоблачительная направленность способствует накоплению и выражению пародийных элементов. Так, в «Любимове» А.Терца пародируется евангельский мотив превращения воды в вино: Леня Тихомиров превращает в водку обычную речную воду.

Итак, утопия и антиутопия довольно активно развиваются в литературе русского зарубежья. Мы видим преобладание одних и тех же жанровых признаков - при всех различиях между стилевыми манерами. Антиутопия отличается от утопии своей жанровой ориентированностью на личность, на ее особенности, чаяния и беды, словом, антропоцентричностью. Личность в антиутопии всегда ощущает сопротивление среды. Социальная среда и личность - вот главный конфликт антиутопии.

Антиутопия, есть одна из форм реакции против социалистических идей и социализма как общественной системы.

Вряд ли можно считать случайным то обстоятельство, что повествователем в антиутопии зачастую оказывается характерный, «типичный» представитель современного антиутопического поколения. Предчувствие усложненности мира, страшная догадка о несводимости философского представления о мире к догматам «единственно верной» идеологии становится главным побудительным мотивом для его бунта, и не имеет значения, должен герой сознавать это или нет.

Писатели - антиутописты ставили перед собой задачу показать механизм и последствия тоталитарного режима, моральное разрушение личности в результате манипулирования человеческим сознанием.

Именно разрушение личности произошло в повести Кабакова «Невозвращенец», когда главным героем начали манипулировать «компетентные органы».

греч u - не, нет и topos - место, буквально-“место, к-рого не существует”). У.- модель определенного вымышленного, но опирающегося на нек-рые реальные социальные структуры об-ва как воплощения социального идеала. Вследствие практической неосуществимости такого идеала понятие “У.” приобрело метафорический характер и стало синонимом любого научно не обоснованного проекта (социального, технического и т. п.). Утопические представления сопутствуют всей истории социальной мысли, начиная с представлений о “золотом веке” древнегреч. поэта Гесиода (8-7 вв. до н. э.). Черты утопизма можно обнаружить в произведениях Платона (“Государство”), Августина (“О граде божием”), итал. мыслителя 12 в. Иоахима Флорского (“Комментарий к Апокалипсису”). Понятие “У.” ввел Мор. У., с одной стороны, отражает нек-рые особенности социального строя, ее порождающего. У. Платона представляла, по словам Маркса, “афинскую идеализацию египетского кастового строя...” (Т. 23. С. 379). В то же времени в рамках У. наличествует прямая или косвенная критика существующего об-ва, стремление исправить его недостатки путем реализации иных социально-политических идеалов. Во многом в русле У. развивался вплоть до середины 19 в. социалистический идеал (Утопический социализм). После победы социалистической революции в России понятие “У.” подверглось переоценке. Появились т. наз. А. в виде “романов-предостережений” (“Мы” Е. И. Замятина, “1984 год” Дж. Оруэлла, “Этот прекрасный новый мир” О. Хаксли), сатирических притч, научной фантастики (романы А. Азимова, Р. Брэдбери и др.). В А., как правило, выражается кризис исторической надежды, объявляется бессмысленной революционная борьба, подчеркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека. В ряде А. эта тенденция сочетается с оправданной тревогой за судьбу личности в совр. об-ве, с протестом против растущей бюрократизации и манипулирования сознанием и поведением людей, против рационализированной технократической цивилизации. Т. обр., в рамках буржуазного сознания идея У. приходит к своему закономерному логическому самоотрицанию, хотя наряду с пессимистическими А. в нем существуют и мнимооптимистические. технократические У. В то же время У. может до известной степени осуществлять функцию прогнозирования общественных отношений в форме научно-фантастического романа.

Отличное определение

Неполное определение ↓

УТОПИЯ И АНТИУТОПИЯ

изображение идеального общественного строя либо в якобы уже существовавшей или существующей где-то стране, либо как проекта социальных преобразований, ведущих к его воплощению в жизнь. Термин «утопия» ведет свое происхождение от сокращенного названия книги Т. Мора (1516). В 19 и 20 вв. этот термин приобрел характер отрицательного обозначения всех сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы радикального переустройства общественных отношений.

Традиционные описания совершенного общественного строя восходят к античным легендам о «золотом веке», о «земном рае», об «островах блаженных», якобы открытых мореплавателями в эпоху великих географических открытий 15-18 вв. («Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «История севарамбов» Д. Вераса и аналогичные сочинения их многочисленных эпигонов). В 17-19 вв. широкое распространение получили также различные утопические проекты воплощения в жизнь идеалов социальной справедливости (Мабли, Морелли, Бабефа, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, Герцки и др.). Разновидностью утопических сочинений Нового времени были также многочисленные трактаты о «вечном мире» (Э. Крюсе, Ш. Сен-Пьера, И. Канта, И. Бентама, В. Малиновского и др.).

Утопии разнообразны по социальному содержанию и литературной форме - это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие утопии о совершенном государстве Платона и Ксенофонта, феодально-теократические утопии Иоахима Флорского, В. Андреа «Христианополис», буржуазные и мелкобуржуазные (Э. Беллами «Взгляд назад» и др.), а также многочисленные технократические и анархические утопии. Многие утопические сочинения предлагали решение отдельных проблем: трактаты «о вечном мире», педагогические (Я. А. Коменский, Ж.-Ж. Руссо), научно-технические (Ф. Бэкон) и т. д. Утопия представлена также в истории общественной мысли древнего и средневекового Китая (утопические сочинения Мо-цзы, Лао-цзы, Шан Яна и др.), народов Ближнего и Среднего Востока (ал-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфейль, Низами и др.), в литературе России 18-19 вв.- «Путешествие в землю Офирскую» (1786) M. M. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (1803) В. Ф. Малиновского, сочинения декабристов и революционных демократов, романы А. А. Богданова и т. д.

По мере развития научных знаний об обществе утопия в значительной мере утрачивает свою познавательную и прогностическую роль. Своим возрождением в 20 в. утопия во многом обязана Г. Уэллсу, который не только написал много утопических произведений, но и считал создание и критику социальных утопий одной из задач социологии. В то же время Ж. Сорель противопоставлял утопию как рационализированное ложное сознание интеллигенции социальному мифу в качестве стихийного выражения общественных потребностей. Исследование утопий занимает большое место в социологии знания К. Манхейма, который рассматривал их как социальную критику существующего общественного строя, противостоящую идеологии как ее апологетическому оправданию. Согласно Л. Мэмфорду, основное назначение утопии состоит в том, чтобы направить общественное развитие в русло «уготованного будущего».

Во 2-й пол. 20 в. в социологической литературе утвердилось деление утопий на «утопии реконструкции», ставящие целью радикальное преобразование общества, и «утопии бегства» от социальной действительности. В 70-90-х гг. получил распространение термин «обоснованная утопия» для обозначения социальных программ воплощения в жизнь «предпочитаемого будущего».

Во 2-й пол. 20 в. утопия вновь привлекает к себе внимание общественных деятелей, идеологов, социальных писателей. Среди них наблюдается двойственное отношение к утопии. С одной стороны, продолжаются попытки ее дискредитировать, подчеркивать недостижимость коммунистических идеалов, отождествить марксизм с утопическим сознанием. С другой стороны, раздаются призывы создать программу обновления государственно-монополистического капитализма посредством «реформации сверху», противопоставляемой социальной революции. Некоторые футурологи и экологи на Западе стараются использовать утопии для придания привлекательности своим концепциям о будущем; наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита «Следующие 500 лет» и Э. Калленбаха «Экотопия». Некоторые идеологи «новых левых» намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма, не видя практических путей к достижению социальной справедливости (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для некоторых утопий на Западе характерно переплетение утопических и антиутопических тенденций, которое выражается в том, что провозглашаемый в них социальный идеал нередко сопровождается отказом от традиционных гуманистических и демократических ценностей (напр., «Второй Уолден» Б. Ф. Скиннера). Нередко наблюдается переход от «скрытой» к «открытой» утопии, т. е. к намеренному утопизму. Перефразируя Гегеля, некоторые западные социологи утверждают, что «все действительное утопично, а все утопичное действительно», что перед человечеством нет якобы иной альтернативы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

В прошлом утопия выполняла важные идеологические, воспитательные и познавательные функции. Значение утопии определяется ее познавательным содержанием и идеологическим назначением. Она является выражением интересов определенных классов и социальных слоев, как правило не находящихся у власти. Утопия имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой - по литературной форме, с научной фантастикой - по познавательной функции. Вместе с тем утопия обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением какой-либо универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для утопии поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистическое отношение к действительности, стремление конструировать социальные отношения по принципу «все должно быть наоборот», склонность к формализму, преувеличение роли воспитания и законодательства.

В противоположность утопии антиутопия отрицает возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь заранее спрограммированный, справедливый общественный строй превращаются в насилие над социальной действительностью и личностью и приводят к худшему, чем прежде, состоянию общества, прокладывая путь к тоталитаризму В аналогичном смысле в западной социологической литературе упогребляются также понятия «дистопия», т. е. искаженная, перевернутая утопия, и «какотопия» , т. е. «Страна зла» (от греч. плохой, злой и место). В антиутопии убедительно выявилось осуждение тоталитарного строя, а также смятение значительной части интеллигенции перед лицом грядущих отрицательных последствий научно-технической революции, манипуляции сознанием и поведением людей, оправданная тревога за судьбу личности и человеческого права в предельно регламентированном и бюрократизированном обществе.

Антиутопические тенденции в общественном сознании на Западе, с одной стороны, связаны с охранительными консервативными и неоконсервативными идейно-политическими течениями, а с другой - в них проявились враждебность к «казарменному коммунизму», стремление защитить традиционные гуманистические и демократические ценности от рационализированной технократической цивилизации, опасения за судьбу личности в «массовом обществе». Эта гуманистическая тенденция предопределила во многом привлекательность антиутопий Замятина, Оруэлла, Хаксли, проницательно предвосхитивших реальные процессы в современном мире. Переход от третирования проектов преобразования общества к страху перед перспективой их претворения в жизнь был лаконично сформулирован Н. А. Бердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?» О. Хаксли взял эти слова в качестве эпиграфа к своей книге «Бравый новый мир».

Наиболее известными и типичными антиутопиями являются романы «Мы» Е. Замятина, «Котлован» А. Платонова, «Бравый новый мир» О.Хаксли, «Ферма животных» и «1984» Дж. Оруэлла, «Механический апельсин» и «1985» Э. Берджеса, «Возвышенные меритократии» М. Янга, «Повелитель мух» У. Голдинга, сочинения Р. Бредбери, С. Лема, И. Ефремова и др. писателей и многие другие сочинения в жанре социальной и политической фантастики. С ними также созвучны некоторые публицистические произведения, напр. «Мрак в полдень» А. Кестлера, «Последняя ночь мира» Ч. Льюиса, «Миф о машине» Л. Мэмфорда, «Исследование видов человечества на будущее» Р. Хейлбронера и т. п.

Исторически антиутопия ведет свое происхождение от сатирической традиции Дж. Свифта, Вольтера, У. Ирвинга, С. Батлера, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Г. К. Честертона и др. Однако в отличие от острой критики социальной действительности антиутопия, напротив, является сатирой на демократические и гуманистические идеалы и апологию существующего порядка вещей. В этом же состоит и принципиальное различие между антиутопией и романом-предупреждением, к которому обращались в своем творчестве А. Франс, Дж. Лондон, Г. Уэллс, К. Чапек, С. Льюис, Р. Бредбери, Р. Мерль, П. Буль и многие другие прогрессивные писатели, чтобы предостеречь от подлинных, а не мнимых опасностей развития цивилизации.

Лит.: Кирхенгеим А. Вечная утопия. СПб., 1902; Свентоховский А. История утопии. М., 1910; БердяевН. Смысл истории. Берлин, 1923; Он же. Новое средневековье. М., 1991; Араб-Оглы Э. А. В лабиринте пророчества. М., 1973; Он же. В утопическом антимире.- В сб.: О современной буржуазной эстетике, вып. 4. М., 1976; Баталов Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982; Он же. В мире утопии. М., 1989; Он же. Политическая утопия в XX веке: вопросы теории и истории. М., 1996; КлибановА. И. Народная социальная утопия в России. М., 1997; Ушков А. М. Утопическая мысль в странах Востока. М., 1982; Туторов В. А. Античная социальная утопия. Л., 1989; Шахназаров Г, Этот прекрасный новый мир в пресловутом 1984 г.- «Иностранная литература», 1979, № 7; Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994; ЧаликоваВ. Утопия и свобода. М., 1994; Duon V. LUtopie et le roman utopique dans la literature anglaise. Toulouse-P., 1941; Parrington V. L. American Dreams: a Study of American Utopias. Providence, 1947; RuyerR. LUtopie et les utopies. P., 1950; DuveauG. Sociologie de lUtopie et autres essais. P., 1961; PoIakF. L. The Image of the Future, v. 1-2. Leyden-N.Y, 1961; Mumford L. Story of Utopias. N. Y, 1962; Utopias and Utopian Thought, ed. by F. Е. Manuel. Boston, 1966; Utopia, сотр. by G. Kateb. N. Y, 1971; Noyck R. Anarchy, State and Utopia. N. Y, 1974; Harowtz l. L. Ideology and Utopia in the United States: 1956-76. N. Y, 1977; Erasmus Ch. J. In Search of the Common Good. Utopia Experiments Past and Future. N. Y, 1977; Manuel F. E., Manuel F. P. Utopian Thought in theestern Vfcrld. Cambr. (Mass.), 1979; Huxley A. L. Brave NewW>rld Revisited. L., 1958; daran E. M. Histoire et Utopie. P., 1960; Walsh Ch. From Utopia t Nightmare. N.Y, 1962; HillegasM. R. The Future as Nightmare. N.Y, 1967; KoestlerA. The Ghost in the Machine. L., 1975.

Отличное определение

Неполное определение ↓