Мечик навзничь упал на землю и уткнулся. Точность, ясность и простота речи. Работа над текстом. Анализ текста
Сейчас поверят в это разве?
Лет двадцать пять тому назад,
Что политически я развит,
Мне выдал справку детский сад.
(Евгений Винокуров)
Четверть века спустя это стало уже источником всякого рода юмористических ассоциаций. Но в 1939 году Павлу Когану было не до юмора. Картина, нарисованная им, не выглядит даже сатирическим гротеском. Она ужасает именно своей фактической, фотографической точностью.
Но посмотрим, как дальше развиваются события в автобиографическом романе в стихах Павла Когана.
Мальчик, естественно, поделился своими переживаниями с матерью:
Володя не зря от злости закусил губы. Упоминание о том, что он «особенный», больно ранило его душу. Он не хотел быть особенным. Он хотел быть «как все». И кто посмеет осудить это естественное желание шестилетнего мальчика, если взрослые, умудренные опытом и сотнями прочитанных томов люди всем сердцем разделяли это его детское стремление:А мама бросила покупки, Сказала, что теряет нить, Сказала, что «кошмар», и – к трубке, Скорее Любочке звонить. (Подруга детства, из удачниц, Из дачниц. Все ей нипочем. Образчик со времен задачников, За некрасивым, но врачом.) А мама, горячась и сетуя, Кричала Любочке: «Позор, Нельзя ж проклятою газетою Закрыть ребенку кругозор… Володя! Но Володя тонкий. Особенный. Не то страшит. Ты б поглядела на ребенка – Он от брезгливости дрожит…» Володя слушал, и мокрица Между лопаток проползла. Он сам не ведал, что случится, Но губы закусил со зла…
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней…
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?
Если даже Пастернак изо всех сил хотел превозмочь «косность» своей грудной клетки, задавить в себе простую человеческую жалость, то что уж говорить о маленьком мальчике, захотевшем вырваться в большой мир из тесного «мещанского» «мелкобуржуазного» рая. Нет, то, что произошло с Володей, ни в коей мере не было случайной вспышкой «нервного» ребенка.
Чувство, испытываемое им, было сродни тому чувству, которое так поощрял в себе Маяковский. Он тоже «захлебывался счастьем», потому что ему удалось «причаститься великому чувству по имени класс».Какая-то чужая сила На плечи тонкие брела, Подталкивала, выносила… Он крикнул: «Ты ей наврала. Вы обе врете. Вы – буржуи. Мне наплевать. Я не спрошу. Вы – клеветуньи. Не дрожу, и Совсем от радости дрожу». Он врал. Да так, что сердце екало. Захлебываясь счастьем, врал. И слушал мир. И мир за окнами «Разлуку» тоненько играл.
Вот как кончается эта невеселая история.
Мальчик слушает мир, который за окнами играет «Разлуку», предвещая ему расставанье со всем, что ему дорого, со всем, что с детства его окружает. Какая-то огромная сила властно выталкивает его из привычной среды. Эта сила, отталкивающая его от старого, «буржуазного», что мерещится ему в семье, гораздо сильнее той силы, которая мешает ему принять в свое сердце жестокость погрома, притворяющегося суровой справедливостью.
Так с самого раннего детства раздувалась искра комплекса интеллигентской неполноценности, раздувалась, разгоралась, росла, превращаясь в пламя, сжигающее душу.
Интеллигенты дружно ползали на брюхе перед классом-гегемоном, бия себя в грудь и клятвенно обещая, что хотя они и хуже «нового человека», но будут очень стараться и постепенно, по капле, выдавят из себя всю мерзость, оставшуюся в их душе от старого мира: абстрактный гуманизм, доброту, жалость, привычку думать и сомневаться, честь, простую порядочность, а если класс-гегемон прикажет, то и чрезмерную сложность чувств и даже метафоры.
Обгаживанию интеллигента, не умеющего преодолеть свою интеллигентскую сущность и потому обреченного на гибель, были посвящены самые разные книги: «Разгром» Фадеева, «Города и годы» Федина, «День второй» Эренбурга, «Юноша» Бориса Левина, «Зависть» Олеши.
С Олешей, правда, получилась маленькая неувязка. Из конфликта, изображенного им в «Зависти», вся советская общественность единодушно сделала вывод, что человек «без души» – лучше, совершеннее, чище и уж во всяком случае полезнее для пролетарского государства, нежели человек «с душой». Даром, что ли, обладающий душой Николай Кавалеров так отчаянно завидует людям-роботам, поступками которых движет голая целесообразность.
Но сам Олеша не мог примириться с тем, что так настойчиво внушали ему критики-коммунисты. Он не мог поверить, не мог согласиться с тем, что «душа» – это атавизм, рудимент, от которого новый человек твердо решил избавиться. Из последних сил он пытался доказать, что это не так, что поэзия, душа – это некая ценность, которая сможет новым людям еще пригодиться.
Бедный Олеша. Не так уж и много осталось у него гордости. Ровно столько, чтобы, не ползая на брюхе, но все же в достаточно почтительной форме попытаться доказать, что он, со всем грузом своего интеллигентского, мелкобуржуазного прошлого, все же не хуже рабочего или комсомольца.…я понял, что главная моя мечта – защитить мою свежесть от утверждения, что она не нужна, от утверждения, что свежесть есть пошлость, ничтожество…
Я понял, что причина такой концепции есть желание доказать, что во мне имеется сила красок и что будет нелепостью, если эти краски не будут использованы. Самое страшное – это унижать себя, говорить, что я ничто по сравнению с рабочим или комсомольцем… Нет, во мне хватит гордости сказать, что, несмотря на то что я родился в старом мире, во мне, в моей душе, в моем воображении, в моей жизни, в моих мечтах есть много такого, что ставит меня на один уровень и с рабочими, и с комсомольцами.
(Из выступления на I съезде писателей)
К вопросу о том, что вышло из этой его отчаянной попытки, мы еще вернемся. Пока же отметим, что одинокий голос Олеши затерялся в дружном хоре других, неизмеримо более уверенных голосов, в унисон твердящих своему читателю, что интеллигент по самой сути своей неизмеримо хуже и гаже «простого человека».
Интеллигент неизмеримо гаже и хуже простого человека именно тем, что он накрутил на себя много лишнего. И чем больше он на себя накрутил, и чем крепче это лишнее к нему приросло, тем очевиднее его человеческая неполноценность.Морозка с детства привык к тому, что люди, подобные Мечику, подлинные свои чувства – такие же простые и маленькие, как у Морозки, – прикрывают большими и красивыми словами и этим отделяют себя от тех, кто, как Морозка, не умеет вырядить свои чувства достаточно красиво. Он не сознавал, что дело обстоит именно таким образом, и не мог бы выразить это своими словами, но он всегда чувствовал между собой и этими людьми непроходимую стену из натащенных ими неизвестно откуда фальшивых крашеных слов и поступков.
(Александр Фадеев)
Эта неполноценность интеллигента, эта его ущербность не просто отвратительна. Она таит в себе угрозу для дела пролетариата, и потому нет на свете ничего более мерзкого и более опасного, чем она.
В романе Александра Фадеева «Разгром» этот тезис развернут в сюжет. «Неслыханное гнусное предательство» Мечика, завершающее роман, является неизбежным следствием его интеллигентской неполноценности. Но этот финальный эпизод – лишь последний штрих, последняя точка над «i». На протяжении всего романа интеллигентская неполноценность Мечика исследована обстоятельно и всесторонне.
В чем же конкретно она проявляется?
Прежде всего в том, что он недостаточно грязен. В самом прямом, буквальном смысле этого слова. Недостаточно грязен физически.
Этим неприязненным мыслям Морозки можно было бы не придавать особого значения, если бы не финал романа. Если бы в конце не выяснилось неопровержимо, что классовое чутье и на этот раз Морозку не подвело.Сказать правду, спасенный не понравился Морозке с первого взгляда.
Морозка не любил чистеньких людей. В его жизненной практике это были непостоянные, никчемные люди, которым нельзя верить.
Второй, уже более важный признак человеческой неполноценности Мечика состоит в том, что он слишком чист не только физически, но и морально. Он, например, хранит под подушкой выцветшую фотографию любимой девушки. И, даже почувствовав едкую горечь стыда за эту свою интеллигентскую слабость и в решительную минуту разорвав карточку в клочки, он все же так и не может до конца преодолеть своего отвращения к той простоте нравов, которая свойственна его новым товарищам.
Третий признак неполноценности Мечика еще более опасен для дела пролетариата. Он состоит в том, что Мечик сочувствует чужому горю и не умеет примириться с жестокостью. Жалость разрывает его сердце.– Эй ты, помощник смерти! – закричал первый, увидев на завалинке Харченко и Варю. – Ты что ж это баб наших лапаешь?.. А ну, а ну, дай-ка и мне подержаться… Фельдшер хохотал неестественно громко, незаметно залезая Варе под кофточку. Она смотрела на них покорно и устало, даже не пытаясь выгнать Харченкину руку…
– Какого ты черта сидишь, как тюлень? – быстро зашептал Чиж на ухо Мечику. – Тут все уж сговорено– девка такая – она обоим даст…
Презрительное отношение автора к интеллигентской слабости Мечика с наибольшей определенностью выразилось в последней фразе. Но не только в ней. Оно оттенено поведением Левинсона. В конце концов, Левинсон тоже – интеллигент. Ему тоже не чужда эта интеллигентская слабость. Ему тоже невыносимо жаль корейца. Но он умеет задушить в себе эту жалость, обуздать ее. Он умеет держать свое сердце на цепи. В отличие от Мечика, он знает, что такое революционная необходимость.Трясущийся седоватый кореец, в продавленной проволочной шляпе, с первых же слов взмолился, чтобы не трогали его свиньи. Левинсон, чувствуя за собой полтораста голодных ртов и жалея корейца, пытался доказать ему, что иначе поступить не может. Кореец, не понимая, продолжал умоляюще складывать руки и повторил:
– Не надо куши-куши… Не надо…
– Стреляйте, все равно, – махнул Левинсон и сморщился, словно стрелять должны были в него.
Кореец тоже сморщился и заплакал. Вдруг он упал на колени и, ерзая по траве бородой, стал целовать Левинсону ноги, но тот даже не поднял его – он боялся, что, сделав это, не выдержит и отменит свое приказание.
Мечик видел все это, и сердце его сжималось. Он убежал за фанзу и уткнулся лицом в солому, но даже здесь стояло перед ним заплаканное, старческое лицо, маленькая фигурка в белом, скорчившаяся у ног Левинсона. «Неужели без этого нельзя?» – лихорадочно думал Мечик, и перед ним длинной вереницей проплывали покорные и словно падающие лица мужиков, у которых тоже отбирали последнее. «Нет, нет, это жестоко, это слишком жестоко», – снова думал он и глубже зарывался в солому.
Мечик знал, что сам никогда не поступил бы так с корейцем, но свинью он ел вместе со всеми, потому что был голоден.
Эпизод с корейцем и его свиньей – далеко не последнее испытание «на прочность», которого так и не сумел выдержать Мечик. Этот эпизод – ступень к следующему, еще более красноречивому эпизоду.
Революционная необходимость вынуждает Левинсона принять еще более страшное решение. На сей раз речь идет уже не о свинье, а о человеке. Чтобы спасти отряд, необходимо умертвить раненого товарища. Раненый безнадежен, он все равно умрет.
Есть, правда, и другой выход.
Последний довод обоим собеседникам (и, разумеется, автору) кажется неопровержимым. Какой смысл врачу оставаться с заведомо безнадежным пациентом: так погибнет только один, а так – двое. Чистая арифметика.– Конечно, я могу остаться с ним, – глухо сказал Сташинский после некоторой паузы. – В сущности, это моя обязанность…
– Ерунда, – Левинсон махнул рукой. – Не позже как завтра к обеду сюда придут японцы по свежим следам… Или твоя обязанность быть убитым?
Если бы Януш Корчак пожелал прибегнуть к этой арифметике, он не пошел бы с детьми в газовую камеру. Дети ведь все равно были обречены.
Поступок Корчака показывает, что интеллигентское сознание вовсе не обязательно становится источником слабости. В равной мере оно может быть и источником силы.
О Корчаке я вспомнил не для того, чтобы унизить врача Сташинского, который принял довод Левинсона и согласился с ним. Предполагается, что Сташинский поступил так не потому, что он цеплялся за жизнь и ухватился за доводы Левинсона, чтобы оправдать свою слабость. Допустим, что Сташинскому было бы гораздо легче остаться с раненым и погибнуть. Допустим, что он отказался от выполнения своего врачебного долга не из инстинкта самосохранения. Что он принес этот долг в жертву какому-то другому, неизмеримо более высокому долгу. Допустим даже, что, пренебрегая своими обязанностями врача, он совершил самопожертвование.
Фадеев пытается внушить нам именно это. Изо всех сил он пытается доказать, что люди, подобные Сташинскому и Левинсону, бесконечно выше добропорядочных интеллигентов, в любых обстоятельствах стремящихся выполнить свой простой человеческий долг. Они выше, потому что умеют держать свое сердце на привязи, умеют заставить все свои чувства отступить на второй план перед величием дела, которому они служат.
Корчак, пойдя со своими воспитанниками в газовую камеру, преследовал очень простую и ясную цель. Он хотел, чтобы дети, которым все равно суждено было погибнуть, в последнюю свою минуту были не одни.
Что бы ни говорили потомки о бессмысленности, о нецелесообразности решения, принятого Корчаком, этой своей цели он достиг.
Могут ли похвастаться тем же люди, подобные Левинсону и Сташинскому? Самые счастливые из них спокойно спят в своих могилах, так и не узнав, что стало с делом, во имя которого они загубили свою жизнь и свою бессмертную душу. А вне торжества этого дела их подвиг не имел никакой цены даже в их собственных глазах.
Корчак был свободным человеком. Он сам распоряжался своей жизнью. Сам, единолично держал ответ перед Богом за себя и душу свою. Поэтому только он один вправе был судить о правильности или ошибочности своего поступка. А жизни Левинсона и Сташинского принадлежали делу. Они сами обрекли себя на то, чтобы мы судили о них в зависимости от того, правым или неправым оказалось в конечном счете это их дело.
Мы, однако, совсем забыли о нашем герое – Павле Мечике. Волею случая (а вернее сказать, волею автора) он слышал тот разговор, который вели между собою Левинсон и Сташинский.
Страшная багровая жила вздулась на лбу у Сташинского вовсе не потому, что Мечик случайно застал его «на месте преступления», стал невольным свидетелем чего-то такого, чего ему (да и вообще никому) не полагалось видеть. Эту внезапную ярость, ненависть и презрение к Мечику Сташинский испытал совсем по другой причине. Острое желание немедленно убить – нет, даже не убить, а раздавить Мечика, как какую-нибудь последнюю нечисть, погань, паука или таракана,– Сташинский почувствовал потому, что в инстинктивном ужасе Мечика перед тем, что он, Сташинский, должен был совершить, он усмотрел стремление остаться чистеньким. Сташинский знает, что в данных обстоятельствах остаться чистеньким – это значит переложить свою ответственность на чьи-то чужие плечи. Он этого делать не собирается. Он готов нести свое страшное бремя. Но это вовсе не значит, что ему легко.– Придется сделать это сегодня же… Только смотри, чтоб никто не догадался, а главное, он сам… можно так?
– Он-то не догадается… скоро ему бром давать, вот вместо брому… А может, мы до завтра отложим? А?
– Чего ж тянуть… все равно… – Левинсон спрятал карту и встал. – Надо ведь, ничего не поделаешь…
«Неужели они сделают это?..» Мечик навзничь упал на землю и уткнулся лицом в ладонь… Потом он поднялся и, цепляясь за кусты, пошатываясь, как раненый, побрел вслед за Сташинским и Левинсоном…
Он поспел вовремя. Сташинский, стоя спиной к Фролову, протянув на свет дрожащие руки, наливал что-то в мензурку.
– Обождите!.. Что вы делаете?.. – крикнул Мечик, бросаясь к нему с расширенными от ужаса зрачками.– Обождите! Я все слышал!..
Сташинский, вздрогнув, повернул голову, руки его задрожали еще сильнее… Вдруг он шагнул к Мечику, и страшная багровая жила вздулась у него на лбу.
– Вон!..-сказал он зловещим придушенным шепотом.– Убью!..
Мечик взвизгнул и, не помня себя, выскочил из барака.
Мечик даже не способен понять все величие души Сташинского – таков подтекст этой сцены. Рядом со Сташинским он – не человек. Скорее, крыса какая-то, вызывающая невольную гадливость: «Мечик взвизгнул и, не помня себя, выскочил из барака…»
Последняя фраза не оставляет сомнений: у автора романа поведение Мечика вызывает примерно те же чувства, что и у Сташинского.
Та же драматическая коллизия была рассмотрена в другой книге, другого советского писателя. Книге, написанной примерно то же время, что и фадеевский «Разгром».
Ситуация совершенно та же, что у Фадеева. Необходимо прикончить раненого. Перед нами два человека, по-разному относящиеся к этой страшной необходимости. Один, хотя и понимает, что застрелить Долгушова – это значит совершить акт милосердия по отношению к нему, избавить от неимоверных страданий, – все-таки не в силах сделать это. Другой просто, без всяких лишних слов выполняет последнюю просьбу раненого товарища.Человек, сидевший при дороге, был Долгушов, телеграфист. Разбросав ноги, он смотрел на нас в упор.
– Я вот что, – сказал Долгушов, когда мы подъехали, – кончусь… Понятно?
– Понятно, – сказал Грищук, останавливая лошадей.
– Патрон на меня надо стратить, – сказал Долгушов.
Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь.
– Наскочит шляхта – насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…
Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него был вырван, кишки ползли на колени, и удары сердца были видны…
– Нет, – ответил я и дал коню шпоры…
Испарина ползла по моему телу. Пулеметы отстукивали все быстрее, с истерическим упрямством. Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида.
– По малости чешем, – закричал он весело. – Что у вас тут за ярмарка?
Я показал ему на Долгушова и отъехал.
(Исаак Бабель)
Да, ситуация близкая. Но на этом сходство кончается.
У Фадеева эта ситуация описана, так сказать, в лучших традициях старой литературы.
Ритм, синтаксис, конструкция фразы, все интонации этой прозы – типично толстовские. Да Фадеев и не скрывал никогда, что считает себя учеником Толстого. Однако он при этом наивно полагал, что воспримет литературные, так сказать, чисто художественные достижения Толстого, отринув неприемлемое для него толстовское мировоззрение. Он не собирался учиться у Толстого думать, чувствовать, постигать и осознавать мир. Он хотел лишь одного: учиться писать у Толстого.– Это бром, выпей, – настойчиво, строго сказал Сташинский.
Взгляды их встретились и, поняв друг друга, застыли, скованные единой мыслью… «Конец», – подумал Фролов и почему-то не удивился – не ощутил ни страха, ни волнения, ни горечи. Все оказалось таким простым и легким, и даже странно было, зачем он так много мучился, так упорно цеплялся за жизнь и боялся смерти, если жизнь сулила ему новые страдания, а смерть – только избавление от них. Он в нерешительности повел глазами вокруг, словно отыскивая что-то. Впервые за время болезни в глазах Фролова появилось человеческое выражение – жалость к себе, а может быть, к Сташинскому. Он опустил веки, и, когда открыл их снова, лицо его было спокойным и кротким.
– Случится, будешь на Сучане, – сказал он медленно,– передай, чтоб не больно там убивались… Все к этому месту придут… да?.. Все придут, – повторил он с таким выражением, точно мысль о неизбежности смерти людей еще не была ему совсем ясна и доказана, но она была именно той мыслью, которая лишала личную – его, Фролова, – смерть ее особенного, отдельного, страшного смысла и делала ее – эту смерть – чем-то обыкновенным, свойственным всем людям.
Но оказалось, что учиться писать у Толстого – это и значит учиться у него главному: отношению к жизни.
Вместе с синтаксисом Толстого, вместе с ритмом и интонациями толстовских фраз Фадеев невольно усвоил толику толстовского миропонимания. Подобно толстовскому Ивану Ильичу, Фролов у Фадеева умирает как философ. Умирает, сознавая, что нечто бесконечно важное происходит сейчас с душой его.
Долгушов у Бабеля умирает совсем иначе.
Смерть своего героя Бабель описывает так, славно он твердо решил исходить из предпосылки, что «человек – это кости и мясо, и ничего больше».
Мы так ничего и не узнаем о тех словах, которые Долгушов сказал Афоньке прежде, чем тот выстрелил ему в рот. И, разумеется, не только потому, что рассказчик этих слов не расслышал. Очевидно, если бы даже мы и слышали эти его последние слова, мы бы все равно не узнали ничего нового о его предсмертных чувствах и мыслях, кроме того, что нам на этот счет уже известно. А известно нам только то, что Долгушов выразил одной-единственной короткой фразой: «Патрон на меня надо стратить». Словно в том, что ему предстоит, самое главное и самое для него досадное – это то, что придется пойти на какие-то незапланированные затраты и израсходовать на его личные нужды патрон, предназначавшийся совсем для других целей.Живот у него был вырван, кишки ползли на колени, и удары сердца были видны…
Они говорили коротко, – я не слышал слов. Долгушов протянул взводному свою книжку. Афонька спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот.
В отличие от толстовского Ивана Ильича и фадеевского Фролова, Долгушов, как видно, ни секунды не сомневался в том, что ему правильно умирать.
Фролов у Фадеева, как мы помним, в конце концов тоже приходит к такому сознанию. Но приходит не сразу, а победив долгие и мучительные сомнения, преодолев страх смерти, ужас перед тем, что он должен превратиться в ничто. Что касается Долгушова, то ему вроде и преодолевать-то нечего. Он изначально исходит из того, что ему правильно умирать.
Долгушов – живой человек из мяса и костей. Ему больно. Мы видим, как бьется его сердце. И убить его страшно.
Но вот Афоньке, оказывается, это не только не страшно, но даже совсем просто. Об этом нам говорит само описание совершенного им поступка. Вернее, это даже не описание, а сообщение, сделанное полуфразой, чуть ли не придаточным предложением. Одна короткая фраза включает в себя два действия, два поступка Афоньки: «спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот». Интонация фразы, сам синтаксис ее ощутимо показывают, что выстрелить Долгушову в рот для Афоньки – такое же ясное, простое, само собой разумеющееся действие, как спрятать в сапог бумагу.
В старой литературе человек, переступивший через чужую жизнь, сразу становился не таким, каким он был за минуту до этого. В нем мгновенно происходила какая-то неуловимая перемена. И в глазах окружающих, и в собственных своих глазах он становился «убийцей». На весь облик его ложилась каинова печать:
И опять идут двенадцать,
За плечами – ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица…
(Александр Блок)
Афонька Вида выстрелил Долгушову в рот, и в мире ничего не изменилось. И в самом Афоньке ничего не изменилось тоже. Он выстрелил Долгушову в рот так же просто и легко, как поделился бы с ним щепоткой табаку.
Короткая фраза говорит об этом красноречивее любых многословных описаний, точнее любых рассуждений. То, что для бывшего кандидата прав Петербургского университета Лютова немыслимо, невозможно, для Афоньки, как выражаются в таких случаях герои Зощенко, – «не вопрос». Может быть, потому, что Афонька, как и сам Долгушов, свято верит в то, что Долгушову правильно умирать. А скорее всего, потому, что он не способен ощутить ужас при мысли, что вот сейчас, своею рукой, он уничтожит неповторимую человеческую личность Долгушова. Он твердо знает только одно: сейчас он умертвит его бедную, страдающую плоть. То есть прекратит его нестерпимую, нечеловеческую муку.
Сташинский, взваливший на себя непосильное для человека бремя ответственности, точно знает, что, убивая Фролова, он уничтожает его душу. И в том, что он сумел перешагнуть через это, с особенной силой сказалось то, что и сам он – человек с душой. По мысли Фадеева, даже не просто с душой, но с душой, неизмеримо более высокой и сильной, чем у Мечика.
Долгушов и Афонька Бида – совсем другие люди. Есть ли у них душа? Кто знает! Во всяком случае, автор сделал все от него зависящее, чтобы эта мысль нам даже и в голову не приходила. Единственный человек, о котором мы с полной уверенностью можем сказать, что у него-то душа есть, – это сам рассказчик. То есть тот, кому оказалось не под силу совершить то, что без колебаний совершили Афонька Бида и Сташинский.
Как ни странно, реакция у Афоньки совершенно та же, что у Сташинского. С тою лишь несущественной разницей, что Сташинский ограничился чисто словесной угрозой («Убью!..»), а Афонька – существо не столь цивилизованное и потому более непосредственное – сразу схватился за пистолет.– Афоня, – сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, – а я вот не смог.
– Уйди, – ответил он, бледнея, – убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…
И взвел курок.
Я поехал шагом, не оборачиваясь, чувствуя спиной холод и смерть.
– Вона, – закричал сзади Грищук, – ан дури! – и схватил Афоньку за руку.
– Холуйская кровь! – крикнул Афонька. – Он от моей руки не уйдет!
Но пока нам интереснее тут реакция Лютова. Он даже не пытается защититься от пули своего закадычного друга, потому что полностью признает его правоту. Признаваясь ему в том, что он не смог пристрелить Долгушова, Лютов признается не только в своей человеческой неполноценности. Жалкая улыбка Лютова означает еще и признание того печального обстоятельства, что вся его так называемая «закадычная дружба» с Афонькой, вся их прежняя близость была основана на обмане, на сплошном его, Лютова, притворстве. И вот теперь этот обман раскрылся, его постыдная тайна вышла наружу.
Лютов с самого начала был предупрежден о том, на каких условиях он, интеллигент, очкарик, может быть принят бойцами за своего:
Да, шанс быть принятым в это фронтовое братство у очкарика Лютова был невелик. Но каким ничтожным он ни был, шанс, Лютов решил использовать его до конца.Мы подошли к хате с расписными венцами, квартирьер остановился и сказал вдруг с виноватой улыбкой:
– Канитель тут у нас с очками, и унять нельзя. Человек высшего отличия – из него здесь душа вон. А испорть вы даму, самую чистенькую даму, тогда вам от бойцов ласка…
Я приложил руку к козырьку и отдал честь казакам. Молодой парень с льняным висячим волосом и прекрасным рязанским лицом подошел к моему сундучку и выбросил его за ворота. Потом он повернулся ко мне задом и с особенной сноровкой стал издавать постыдные звуки.
– Орудия номер два нуля, – крикнул ему казак постарше и засмеялся, – крой беглым…
Парень истощил свое нехитрое умение и отошел. Тогда, ползая по земле, я стал собирать рукописи и дырявые мои обноски, вывалившиеся из сундучка.
Сердце интеллигента обагрено убийством. А ведь убит был всего-навсего гусь.– Хозяйка,-сказал я, – мне жрать надо…
Старуха подняла на меня разлившиеся белки полуослепших глаз и опустила их снова.
– Товарищ, – сказала она, помолчав, – от этих дел я желаю повеситься.
– Господа бога душу мать, – пробормотал я тогда с досадой и толкнул старуху кулаком в грудь, – толковать тут мне с вами…
И, отвернувшись, я увидел чужую саблю, валявшуюся неподалеку. Строгий гусь шатался по двору и безмятежно чистил перья. Я догнал его и пригнул к земле, гусиная голова треснула под моим сапогом, треснула и потекла. Белая шея была разостлана в навозе, и крылья заходили над убитой птицей.
– Господа бога душу мать!-сказал я, копаясь в гусе саблей. – Изжарь мне его, хозяйка…
А на дворе казаки сидели уже вокруг своего котелка…
– Парень нам подходящий, – сказал обо мне один из них, мигнул и зачерпнул ложкой щи…
Потом мы пошли спать на сеновал. Мы спали шестеро там, согреваясь друг от друга, с перепутанными ногами, под дырявой крышей, пропускавшей звезды.
Я видел сны и женщин во сне, и только сердце мое, обагренное убийством, скрипело и текло.
Этот гусь был убит не во имя той высокой революционной необходимости, во имя которой была убита свинья, принадле жавшая старому корейцу, пытавшемуся поцеловать ноги у Левинсона. Гусь был убит даже и не по той вульгарной причине, что кандидат прав, решивший стать красным кавалеристом, «хотел жрать». Главная причина гибели гуся состояла в том, что бывший кандидат прав Петербургского университета хотел «причаститься великому чувству по имени класс». Лихим убийством гуся он хотел сказать героическим бойцам Первой Конной:
– Мы с вами одной крови, вы и я!
И вот теперь, после того как он не смог пристрелить Долгушова, его обман вышел наружу. Окончательно и неопровержимо выяснилось, что он – не такой, как они. Он с ними не одной крови.
Как ни старался он преодолеть свое органическое, непобедимое отвращение к убийству, ничего из этого не вышло. Маска упала. Притворяться больше не имеет смысла. Остается только одно: надеяться, что хоть когда-нибудь он сумеет стать таким же, как они.
Введение...............................................................
Стр. 3
Глава 1. Основные критерии правильной
речи..................................стр. 5
(1. Точность, ясность и простота
речи...............................................стр. 5
(2. Уместность
(3. Чистота
речи........................................................................
Стр. 9
(4. Правильность
речи.......................................................................с
Глава 2. Слабые места в
речи...........................................................стр. 13
(1. Логичность
речи........................................................................
(2. Информационная насыщенность
речи........................................стр. 15
(3. Речевая
избыточность................................................................
Плеоназм....................................................................
Стр. 16
Тавтология..................................................................
Стр. 17
п.3. Повторение
слов..............................................................
(4. Трудности
произношения............................................................стр.
п.1. Зачем нам
орфоэпия?.......................................................стр. 20
п.2. Стили
произношения........................................................стр
п.3. Как произносить безударные гласные
звуки?.................стр. 22
п.4. Как произносить правильно согласные
звуки?...............стр. 23
п.5. Как произносятся иностранные
слова?...........................стр. 24
Глава 3. Разнообразие в
речи............................................................стр. 25
(1. Богатство
речи........................................................................
Стр. 25
п.1. Интонация обогащает
речь............................................. стр. 27
п.2. И синтаксис (тоже
обогащает.........................................стр. 28
п.3. Меткое
слово.....................................................................ст
(2. Образность
речи........................................................................
(3. Живость, эмоциональность и выразительность
речи.................стр. 33
Заключение............................................................
Стр. 36
Сноски.................................................................
Стр.38
Библиография...........................................................
Стр. 39
Введение.
Значение культуры речи в жизни общества трудно переоценить. В наше
время мы не можем оставаться равнодушными к угрозе оскудения русского
языка, утраты им образности, эмоциональности, благозвучия.
На ум мне пришли такие слова И. С. Тургенева: «Ты один мне поддержка и
опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык». Но мы сами
же безжалостно портим его, бездумно искажаем, уродуем… Как же помочь нашему
языку? Как спасти его от засорения? Об этом должен задуматься каждый.
Что значит для человека язык? Родной язык (это мир слов, который
открывает нам окружающую жизнь во всем ее многообразии. Каждый человек
должен любить свой язык, уважать его. Судьба родного слова не должна быть
нам безразлична. Ведь язык (это средство общения между людьми в обществе,
в их трудовой деятельности. Поэтому я считаю, если человек говорит
некультурно, плохо выражается, то в первую очередь не уважает слушающего
его человека. Для того чтобы уметь красиво говорить нужно знать основные
принципы культуры речи.
В русском языке достаточно красок, чтобы живо изобразить любую
картину, его огромный словарный запас, позволяет передать самую сложную
мысль. Но вот в чем вопрос, умеем ли мы правильно пользоваться им?
Даже если человек абсолютно грамотен и свободно выражает свои мысли на
правильном литературном языке, он должен самокритично признать, что его
речь могла бы быть ярче, богаче, знай он все секреты истинно хорошего
слога. Ведь говорить и писать правильно и говорить и писать хорошо (не
одно и то же.
К хорошей речи предъявляется множество требований, кроме правильности.
Это требование простоты и ясности, логичности и точности, информативности и
сжатости… Всех не перечислишь. Каждый человек должен осознавать, что прежде
всего это нужно ему самому. Он должен совершенствовать свой стиль, бороться
за чистоту своего языка.
Культурная речь в своей устной и письменной форме должна отвечать
существующим в настоящее время нормам орфоэпии, в своей письменной форме (
нормам орфографии и пунктуации.
Н. М. Карамзин, много сделавший для развития и обогащения русского
литературного языка, писал: «В шесть лет можно выучиться всем главным
языкам, но всю жизнь надобно учиться своему природному. Нам, русским, еще
более труднее, нежели другим».
Я выбрала эту тему потому, что она мне интересна. Раскрыв её, я смогу
улучшить свой язык, и в мире станет на одного культурного человека больше.
Глава 1. Основные критерии правильной речи.
(1.Точность, ясность и простота речи.
Говори так, чтобы тебя нельзя
было не понять.
Квинтилиан римский ритор
Точность издавна осознается как одно из главных достоинств речи. Уже в
античных руководствах по красноречию первым и основным требованием,
предъявляемым к речи, было требование ясности. Содержание, которое
вкладывалось древними теоретиками в это понятие, во многом сходно с
современным понятиями точности. Аристотель считал, что, если речь неясна,
она не достигает цели. «Достоинство слога (быть ясным и не низким.»
Точность и ясность речи взаимосвязаны: точность речи, как правило,
придает ей ясность, ясность речи вытекает из ее точности. Однако о точности
высказывания должен заботиться говорящий (пишущий), а то, насколько ясно
изложена мысль, оценивает слушатель (читатель). Мы облекаем свои мысли в
слова. Как заметил В. Т. Белинский, «Слово отражает мысль: непонятна мысль
(непонятно и слово.» И в то же время «кто ясно мыслит, тот ясно излагает.»
Чтобы речь была точной, слова следует употреблять в полном
соответствии с теми значениями, которые за ними закреплены в языке: слово
должно быть адекватно выраженному им понятию. При четком выражении мысли
слова полностью соответствуют своему предметно-логическому значению, а
неправильный выбор слова искажает смысл высказывания. Мастера
художественного слова настойчиво добиваются точности словоупотребления.
Однако не всегда нам удается избежать лексических ошибок, которые лишают
нашу речь точности. От этого не застрахованы даже опытные писатели.
Так в первых изданиях романа А.А. Фадеева (до 1949г.) была фраза:
«Мечик навзничь упал на землю и уткнулся лицом в ладони.» В этом
предложении неточно употреблено слово навзничь: нельзя «уткнуться лицом в
ладони», если упасть навзничь, то есть на спину. В издании 1949г. Автор
внес исправление: «Мечик упал на землю и уткнулся лицом в ладони.»
Обычно можно найти немало стилистических вариантов для выражения
мысли, но многие почему-то предпочитают не самый простой и ясный…почему нас
коробит, когда мы слышим: В этом доме со мной проживает известный поэт; В
данный момент я готовлюсь к экзаменам. Потому что выделенные слова не
подходят для разговорного стиля речи, они придают ей канцелярский оттенок,
лишая ее естественности простоты.
Стилистически не оправдано употребление книжных слов и в таких,
например, репликах при устном общении: «Игорь мне сообщил, что за ним в
садик придет бабушка; заводная обезьяна вышла из строя.»
Пристрастие к канцеляризмам и книжной лексике ведет к многословию, к
путаной и сложной передаче самых простых мыслей.
Н.Г. Чернышевский писал: «Что не ясно представляешь, то не ясно
выскажешь; неточность и запутанность выражений свидетельствует только о
запутанности мыслей.» Этим нередко грешат начинающие авторы.
Причиной неясности высказывания может стать неправильный порядок слов
в предложении: «Семь действующих платформ обслуживает несколько сот
человек.» Конечно, такие предложения можно выправить, если они употреблены
в речи. Достаточно изменить порядок слов: «Несколько сот человек
обслуживают семь действующих платформ», но если вы услышите фразу с
неверным порядком слов, возможно и неправильное ее толкование на этом
построено, шутка А. П. Чехова: «Желаю вам всевозможных бед, печалей и
напастей избежать.»
К сожалению, небрежность в расстановке слов в предложении (не такая
редкость: Велосипед разбил трамвай; Они кормили его мясом своих собак и
т.п., смысл которых в конце концов выясняется, но с некоторым усилием, что
не отвечает требованию ясности высказывания.
Смысловая неясность возникает иногда и в беспредложных сочетаниях
типа: письмо матери (написанное ею или адресованное ей), портрет Репина и
(2. Уместность речи.
В речи, так же как и в жизни,
надо всегда иметь ввиду, что
В типологии качеств хорошей речи есть одно, которое занимает особое
место по своей значительности, (это уместность.
Уместность речи (это такая организация языковых средств, которая
более всего подходит для ситуации высказывания, отвечает задачам и целям
общения, содействует установлению контакта между говорящим (пишущим) и
слушающим (читающим).
Речь (это связное целое, и каждое слово в ней, любая конструкция
должны быть целенаправленны, стилистически уместны. «Каждый из ораторов, (
отмечал В.Т. Белинский, (говорит сообразуясь с предметом своей речи, с
характером слушающей его толпы, с обстоятельствами настоящей минуты».
Уместности как необходимому качеству хорошей речи уделялось больше
времени в ораторском искусстве древних греков и римлян, в теории и практике
судебного и политического красноречия, уместность является одним из
центральных понятий в современной функциональной стилистике.
Аристотель в «Риторике», говоря о качествах стиля публичного
выступления, настойчиво обращает внимание читателя на то, что неуместно в
ораторской речи он считает «употребление эпитетов или длинных, или
неуместных, или в слишком большом числе», неуместность использования
поэтических оборотов.
Аристотель показал различие письменной и устной речи («...для каждого
рода речи пригоден особый стиль, ибо не один и тот же стиль у речи
письменной и у речи во время спора, у речи политической и у речи судебной»)
с точки зрения уместности органичности использования в них определенных
приемов выразительности, сочетания слов.
Марк Туллий Цицерон писал: «Как в жизни, так и в речи нет ничего
труднее, как видеть, что уместно. Не для всякого общественного положения,
не для всякой степени влияния человека, не для всякого возраста, так же как
не для всякого места и момента и слушателя, подходит один и тот же стиль,
но в каждой части речи, так же как и в жизни, надо всегда иметь ввиду, что
уместно, это зависит и от существа дела, о котором говориться, и от лиц, и
говорящих, и слушающих».
Уместность речи (качество особое в ряду таких, как точность, чистота,
выразительность и др. Без учета конкретных условий общения неполны наши
знания о богатстве и выразительности речи. Более того, то или иное
коммуникативное качество речи, например точность, выразительность, может
потерять свою необходимость без опоры на устность. Само по себе понятие
хорошей речи относительно, носит функциональный характер и зависит, в
частности, от уместности тех или иных языковых единиц, приемов их
организации, особенностей употребления в данном конкретном акте общения или
типичной языковой ситуации (стиле.
Соблюдение уместности речи предполагает знание стилей литературного
языка, закономерностей словоупотребления, свойственных им, знание
стилистической системы языка. Уместность требует гибкости в определении
приемлемости тех или иных качеств речи, языковых средств, речевого акта в
целом. Наверное впервые функциональное понимание уместности речи было
сформулировано Пушкиным: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении
такого-то слова, такого-то оборота, а в чувстве соразмерности и
сообразности».
Уместность речи захватывает разные уровни языка и формулируется
употреблением слов, словосочетаний, грам-матических категорий и форм,
синтаксических конструкций, наконец, целых композиционно-речевых систем. Их
уместность может рассматриваться и оцениваться с разных точек зрения. И в
связи с этим целесообразно было бы различать такие аспекты уместности речи:
1) Уместность стилевая
2) Уместность контекстуальная
3) Уместность ситуативная
4) Уместность личностно - психологическая.
(3. Чистота речи.
Мы сохраним тебя русская речь,
великое русское слово.
Анна Ахматова
Тургенев назвал русский язык «великим, могучим, правдивым и
свободным». Но язык (это стройная система средств общения; приведенная в
динамику, она становится речью, а речь подвержена разнообразным влияниям, в
частности оскудению, засорению.
Засоряют нашу речь различные «сорняки». Это могут быть и диалектные
слова, и вульгаризмы, и речевые штампы, и лишние не нужные слова.
Многие писатели предостерегали от употребления без надобности
иноязычны слов. Явно неудачен выбор слов в таких предложениях: Среди
собравшихся превалировали представители молодежи; профсоюзы делают сильный
акцент на культурную работу.
В. Белинский писал: «В русский язык по необходимости вошло множество
иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло много понятий и идей.
Подобное явление не ново... Изобретать свои термины для выражения чужих
понятий трудно, и вообще этот труд редко удается. Поэтому с новым понятием
которое один берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это
понятие».
Он заметил также, что «неудачно придуманное русское слово для
выражения чужого понятия не только лучше, но и решительно хуже иностранного
С другой стороны Белинский указывает, что «Употреблять иностранное
слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и
здравый смысл, и здравый вкус. Так, например, ничего не может быть менее,
как употребление слова, утрировать вместо преувеличивать».
Показательны в этом отношении исправления, которые вносят писатели в
свои произведения при их переиздании. Например, в разных рассказа А.П.
Чехова находим такие замены: что-то специфическое (что-то особенное;
ординарный (обыкновенный; ничего экстраординарного (ничего особенного;
конвенция (условие и т.д.
Вопрос об использовании диалектизмов в художественной литературе не
простой. Нельзя забывать, что с их помощью создаётся тот местный колорит,
без которого произведение может оказаться вне времени и пространства.
Источником засорения литературного языка нередко становится
неоправданное индивидуальное словотворчество, появление «плохо выдуманных
словечек». Лет шестьдесят назад стилистам претили такие, например слова:
взбрыкнул, грякнул. Во времена жестокой бюрократизации всей нашей жизни
неологизмы нередко рождались как плод «канцелярского красноречия»:
книгоедица, недоотдых, законвертовать (письмо) и т.п.
Засорение языка нередко связано с неуместным исполь-зованием так
называемых канцеляризмов и речевых штампов, лишающие речь простоты,
живости, эмоциональности.
(4. Правильность речи.
Неправильность речи упот-
ребления слов ведет за собой
ошибки в области мысли и потом
в практике жизни.
Дм. Писарев.
Требование правильности речи относится не только к лексике (оно
распространяется и на грамматику, словообразование, произношение, ударение,
а в письменной речи на орфографию и пунктуацию, Соблюдение нормы (главное
условие культуры речи.
Нормой называются языковые варианты, наиболее распространенные из
числа существующих, закрепившихся в практике образцового использования и
наилучшим образом выполняющие свою функцию. Норма (категория историческая.
Будучи в известной мере устойчивой стабильной, что является основой ее
функционирования, норма вместе с тем подвержена изменениям, что вытекает из
природы языка как явления социального находящегося в постоянном развитии
вместе с творцом и носителем языка (обществом.
Известная подвижность языковой нормы иногда приводит к тому, что для
одного и того же языкового явления имеется в определенные временные отрезки
не один-единственый регламентированный способ выражения, а больше: прежняя
норма еще не утрачена, но на ряду с ней возникает новая (ср. Одинаково
допустимое произношение прилагательных на -гий, -кий, -хий типа строгий,
короткий, тихий или глаголов -гивать, -кивать, -хивать, типа протягивать,
отталкивать, замахиваться как с твердыми, так и с мягкими звуками г, х, к;
двоякое ударение в словах иначе, творог и др. дублетные формы типа много
народу (много народа, чашка чаю (чашка чая и т.п.). Существование двойных
форм литературного языка, возникших в ходе его исторического развития, не
исключает параллельного существования языковых вариантов, связанных с
наличием в сложной системе языка и отдельных его разновидностей (
функциональных стилей, в которых по-разному используются и вариантные
формы. Возникающее в связи с этим многообразие в единстве не разрушает
самой нормы, а делает ее более тонким инструментом образных средств в
стилистическом плане.
Глава 2. Слабые места в речи.
(1. Логичность речи.
Речь должна отвечать законам
Аристотель
Дважды два (стеариновая свеча
И.С. Тургенев
Неправильное словоупотребление может стать причиной алогизма (
сопоставления несопоставимых понятий, например: «Синтаксис
энциклопедических статей отличен от других научных статей.» Получается что
синтаксис энциклопедических статей отличается от синтаксиса других
энциклопедических статей.
В статье, посвященной творчеству драматурга А.Н. Островского, есть
такая фраза: «Сложный и оригинальный внутренний облик Катерины нашел свое
отражение в ее языке, самом ярком среди всех действующих лиц «Грозы».»
(язык оказался действующим лицом).
Чтобы устранить алогизмы в речи иногда приходится значительно
переделывать предложения. Например: Наши знания о богатствах недр земли
являются лишь незначительной частью скрытых, еще больших богатств. Можно
предложить такой вариант стилистической правки этой фразы: Наши познания о
полезных ископаемых еще так не полны.
Причиной нелогичности высказывания может стать подмена понятия,
которая часто возникает в результате неправильного словоупотребления:
Плохо, когда во всех кинотеатрах города демонстрируется одно и то же
название фильма. Конечно, демонстрируется фильм, а не его название. Можно
было написать: Плохо, когда во всех кинотеатрах города демонстрируется один
и тот же фильм. Подобные ошибки в речи возникают впоследствии недостаточно
четкой дифференциации понятий, например: Приближения премьеры коллектив
театра ждет с особым волнением (ждут не приближение премьеры, а когда
состоится премьера).
Нелогичной речь делает неоправданное расширение или сужение понятия.
Нам рассказали о великом писателе и прочитали отрывки из его творчества
(надо было написать: из его произведений) Пример сужения понятия: Край
богат памятниками архитектуры, интересными для иностранных туристов.
(почему только иностранных?)
Особенно часто используют родовое наименование вместо видового, и это
не только лишает речь точности, приводит к утрате тех конкретных сведений,
которые составляют живую ткань повествования, но придает стилю
оригинальную, подчас канцелярскую окраску.
Причина неточности высказывания, искажения его смысла иногда кроется и
в нечетком разграничении конкретных и отвлеченных понятий, например: Нужно
подумать о кормах на зиму для животноводства (имеется ввиду, конечно, корм
для животных, скота).
Некоторые требования логичности речи нарушаются в предложениях с
одновременными именами и обобщающим словом (сочетание родового понятия с
видовыми) например: В комнате стояли столы, стулья, мебель из красного
красного дерева, но все равно такое сочетание не допустимо).
Писатели нередко пародируют человеческую речь, и тогда подобные
нарушения логики высказывания используются как стилистический прием
создания комического эффекта.
Соединение отдельных предложений в сложное синтаксическое целое должно
правильно отражать ход мысли. Связь ряда предложений и сложных
синтаксических целых их последовательность должны быть логически
обоснованы, только в этом случае наша речь будет правильной.
(2. Информативная насыщенность речи.
Эта книжка томов премногих
Всякая речь имеет определенное содержание, так как нет слов, лишенных
значения. Однако информативная насыщенность речи может быть разной: одни
высказывания значительны, другие никакого интереса не представляют.
собой многообразие форм подачи материала.
лишних слов даже в короткой фразе. Например: Налицо незаконное
растаскивание государственного имущества. (может ли растаскивание быть
законным?)
Лишние слова в устной речи свидетельствуют не только о стилистической
небрежности, они указывают также нечеткость, неопределенность представлений
главную мысль высказывания.
Многословие часто граничит с пустословием. Например: Наш командир еще
за 25 минут до своей смерти был жив. Это фраза из песни, сочиненной
солдатами французского маршала маркиза Ля Палиса, погибшего в 1525г. От его
имени образован термин «Ляпалиссиада», который определяет подобные
высказывания. Они характеризуются не только комической нелепостью и
выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием. Например:
Он скончался в среду, проживи он еще один день, то умер бы в четверг. О
творцах подобных истин Пушкин писал: «Наши критики говорят обыкновенно: это
хорошо, потому что прекрасно; а это дурно, потому что скверно!»
Ляпалиссиады обыгрывают писатели. Так, персонаж А. Чехова заявляет:
«Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!»
Однако порой и мы невольно произносим подобные сакраментальные фразы.
На заседании редколлегии вдруг прозвучит: «Поскольку ответственный редактор
сборника умер, необходимо ввести в состав редколлегии нового редактора из
ныне живущих.» Или в протоколе сотрудник милиции запишет: Мертвый труп
лежал без движения и не проявлял признаков жизни.
(3. Речевая избыточность.
п.1. Плеоназм.
Многословие может принимать форму плеоназма. Плеоназм (от гр.
Плеоназмос (излишество)называется употребление в речи близких по смыслу и
потому лишних слов (главная суть, повседневная обыденность, ценные
сокровища, темный мрак и т.п.). Часто плеоназмы появляются при соединении
синонимов: расцеловал и облобызал; только лишь; мужественный и смелый.
Плеоназмы обычно возникают вследствие стилистической потребности
тайги, но и не допускают так же, чтобы напрасно пропадали богатейшие дары
природы. Выделенные разрядкой слова, без ущерба можно исключить.
Однако следует отличать такое проявление речевой избыточности от
лишнего плеоназма, к которому писатели обращаются сознательно как к
средству усиления выразительности речи. Например, у Ф.Тютчева:
Небесный свод, горящий славой звездной.
Таинственно глядит из глубины,
И мы плывем пылающею бездной
Со всех сторон окружены!
В этом случае плеоназм (стилистический прием художественной речи. В
устном творчестве традиционно использовались плеонастические сочетания:
грусть-тоска, море-окиян, путь-дороженька и подобные, которые здесь вполне
п.2. Тавтология.
Разновидностью плеоназма является тавтология (от греч. Тауто («то же
самое» и логос («слово») (повторное обозначение другими словами уже
названного понятия (умножить во много раз; спросить вопрос; возобновить
вновь; необычный феномен; движущий лейтмотив). Тавтология может возникать
при повторении однокоренных слов (рассказывать рассказ), а также при
соединении иноязычного и русского слов, дублирующих друг друга (памятные
сувениры; впервые дебютировал), так называемая скрытая тавтология.
Употребление однокоренных слов в одном словосочетании, предложении
стилистически оправдано в том случае, если они являются единственными
носителями соответствующих знаний и их не удается заменить синонимами. Как
избежать повторения однокоренных слов, когда надо сказать: На кустах
расцвели белые кусты; Мать варит варенье; накрой ведро крышкой.
В языке немало тавтологических сочетаний, употребление которых
неизбежно: словарь иностранных слов; постелить постель; закрыть крышкой и
Тавтология возникающая при сочетании слов, которые совпадают по
значению, обычно свидетельствует о том, что говорящий не понимает точного
смысла заимствованного слова. Так появляется сочетание: юный вундеркинд;
мелкие мелочи; внутренний интерьер; ведущий лидер и т.п.
Тавтологические сочетания иногда переходят в разряд допустимых и
закрепляются в речи, что связано с изменение значений слов. Примером утраты
тавтологичности может быть сочетание период времени. Закрепились в речи
также сочетания: монументальный памятник, реальная действительность,
экспонаты выставки и некоторые другие, потому что в них определения
перестали быть простым повторением простого признака, уже законченного в
определенном слове.
Тавтология, как и плеоназм, может быть стилистическим приемом,
усиливающим действенность речи. В разговорной речи используются такие
выразительные тавтологические сочетания, как сослужить службу, всякая
всячина, горе горькое, ходить ходуном, набит битком и другие.
В художественной речи, преимущественно в поэтической, встречаются
тавтологические сочетания нескольких типов: сочетания с тавтологическим
эпитетом (И вновь не старою была, а новой новью и небедной. (Б. Слуцкий),
с тавтологическим творительным падежом (И вдруг белым бела березка в
угрюмом ельнике одна. (Вл. Солоухин) и др. Такие сочетания выделяются на
фоне остальных слов, это дает возможность, прибегая к тавтологии, обратить
внимание на особо важные понятия: зеленый щит просит защиты; Итак,
беззаконие было узаконено. Важную смысловую функцию несет тавтология в
заголовках газетных статей: «Крайности Крайнего Севера», «Случаен ли
несчастный случай?», «Устарел ли старина велосипед?».
Как источник выразительности речи тавтология особенно действенна, если
однокоренные слова сопоставляются как синонимы (точно они не виделись два
года, поцелуй их был долгий, длительный. (А. Чехов), антонимы (когда мы
научились быть чужими? Когда мы разучились говорить? (Е. Евтушенко),
паронимы (в заглавиях газетных статей: «Союзники и союзники», «не
должность, а долг» и подобных).
Возможность каламбурного столкновения однородных слов позволяет
использовать тавтологию, как средство создания комизма. Этим приемом
блестяще владеет Гоголь, Салтыков-Щедрин (Позвольте вам этого не позволить;
Писатель пописывает, а читатель почитывает). Как средство комизма
фельетонов, шуток (Деловитость: делай не делай, а всех дел не
переделаешь).
п.3.Повторение слов.
Ущерб информативной насыщенности речи наносит и повторение слов.
Лексические повторы нередко сочетаются с тавтологией, плеоназмами и обычно
Например: Общежитие, в котором студенты живут пять долгих лет своей
студенческой жизни. Какой будет эта жизнь (зависит от самих жителей
общежития. Но может стать и стилистическим приемом, усиливающим
выразительность речи. Лексические повторы помогают выделить важное в тексте
понятие (Век живи, век учись; За добро добром платят. (поговорки).
К повторению слов, как средству логического выделения понятий
обращаются публицисты. Интересны, например, заголовки газетных статей:
«Будь человеком, человек!»
Повторение слов обычно свойственно эмоционально окрашенной речи.
Поэтому лексические повторы часто встречаются в поэзии. Например: Роман
классический, старинный, отменно длинный, длинный, длинный... (А. С.
Нанизыванием одинаковых слов можно отразить характер зрительных
впечатлений (Но идет, идет пехота мимо сосен, сосен, сосен без конца. (Вл.
Луговской).
Лексические повторы могут использоваться и как средство юмора. В
пародийном тексте нагромождение одинаковых слов и выражений отражает комизм
описывает ситуации: Очень важно уметь вести себя в обществе. Если,
приглашая даму на танец, вы наступили ей на ногу, и она сделала вид, что не
заметила этого, то вы должны сделать вид, что не заметили, как она
заметила, но сделала вид. что не заметила. (литературная газета).
Таким образом, словесные повторы в речи могут выполнять разнообразные
стилистические функции. Это необходимо учитывать, давая стилистическую
оценку словоупотреблению.
(4. Трудности произношения.
п.1. Зачем нам орфоэпия?
Нормативность речи является важнейшим условием ее действенности.
Всякое отклонение от литературной нормы, будь то в отборе лексико-
фразеологических средств или выборе грамматических форм и конструкций,
препятствует непосредственному и точному восприятию содержания письменной и
устной речи.
Для успеха выступления существенное значение имеет выразительность
речи, которая достигается четким, ясным произношением, правильной
интонацией, умело расставленными паузами. Должное внимание следует уделять
ораторского искусства: позе, жестам, мимике.
Важная роль отводится нормативному произношению и ударению. Отклонение
от орфоэпических норм становится помехой в общении с аудиторией: отвлекает
внимание от содержательной стороны выступления, направляют мысль на
второстепенные детали.
Русская орфоэпия включает в себя правила произношения безударных
гласных, звонких и глухих согласных, правила произношения отдельных
грамматических форм, особенности произношения слов иноязычного
происхождения.
В целом, современные орфоэпические нормы представляют собой
последовательную систему, развивающуюся и совершенствующуюся. В
формировании литературного произношения огромную роль играет театр,
радиовещание, телевидение, звуковое кино, которые служат мощным средством
распространения орфоэпических норм и поддержания их единства.
п.2. Стили произношения.
В зависимости от темпа речи различаются стили полный и неполный.
Полный стиль (при медленном темпе речи) отличается отчетливым произношением
звуков, тщательностью артикуляции, а в неполном стиле (при быстром темпе
речи) отличается менее отчетливое произношение звуков, сильное
редуцирование (сокращение).
Различие между названными стилями проявляется, во-первых, в
соотносительности их норм с соответствующими лексическими пластами: слова
нейтрального стиля в своем звучании оформляются по нормам нейтрального
стиля произношения, слова высокого стиля (по нормам высокого стиля
произношения, слова разговорные (по нормам разговорного стиля
произношения. Так, относящиеся к высокой лексике слова дерзание, свершение
произносятся со звуком [эи] в первом предударном слоге (сравните:
преобладающее сейчас произношение [иэ] не в высоком стиле). Наоборот, слова
разговорного стиля при наличии произносительных вариантов оформляются по
нормам разговорного стиля произношения. Так, в словах втемяшиться, затек, в
первом предударном слоге обычно произносится гласный [и]. Во-вторых,
различия между стилями произношения может сказаться в том, что некоторые
нормы нейтрального стиля имеют свои соответствия в высоком или разговорном
стиле. Сравните произношение слов [со]нет, [фо]нетика (в высоком стиле и
[са]нет и [фа]нетика (в нейтральном стиле.
п.3. Как произносить безударные гласные звуки.
В безударных слогах гласные подвергаются редукции (качественным и
количественным изменениям в результате ослабления артикуляции. Качественная
редукция (это изменение звучания гласного с потерей некоторых признаков
его тембра, а количественная (это уменьшение его долготы и силы. В меньшей
степени редуцируются гласные, находящиеся в первом предударном слоге, в
большей степени (гласные остальных безударных слов.
В первом предударном слоге На месте букв а и о произносится звук [а]от
ударяемого [а] он отличается меньшей продолжительностью и более задним
образованием. Например: тр[а]ва, с[а]сна.
В остальных безударных слогах на месте букв а и о произносится краткий
звук, средний между [ы] и [а], обозначаемый в транскрипции знаком [ъ].
Например: тр[ъ]вяной, з[ъ]лотой, школ[ъ], выз[ъ]в.
В начале слова безударные [а] и [о] произносятся как [а]. Например:
[а]зот, [а]бладать.
После твердых шипящих [ж] и [ш] гласный [а] в первом предложном слоге
произносится как [а], например: ж[а]ргон, ш[а]гать. Но перед мягкими
согласными произносится звук средний между [ы] и [э], например: ж[ыэ]леть,
лош[ыэ]дей.
После мягких согласных в первом предударном слоге на месте букв е и я
произносится звук средний между [и] и [э], например: в[иэ]сна, ч[иэ]сы.
В остальных безударных слогах на месте букв е и я произносится очень
краткий [и], в транскрипции обозначаемый знаком [ь], например: в[ь]ликан,
вын[ь]сти, п[ь]толок, выт[ь]нуть.
На месте сочетаний букв аа, оо, ао, оа в предударных слогах
произносятся гласные [аа], например: з[аа]сфальтировать, з[аа]дно,
п[аа]нглийски, в[аа]бразить.
п.4. Произносите правильно согласные звуки.
В конце слов и в их середине перед глухими согласными звонкие
согласные оглушаются, например: ястре[п], бага[ш], разбе[к], запа[т],
бага[ш], ко[ш]сырье, тра[ф]ка.
На месте глухих согласных перед звонкими, кроме в, произносятся
соответствующие звонкие, например: [з]бежать, о[д]бросить, во[г]зал.
В ряде случаев наблюдается так называемые ассимилятивное смягчение, то
есть согласные, стоящие перед мягкими согласными, произносятся мягко. Это
относится, в первую очередь, к сочетаниям зубных согласных, например:
[з’д’]есь, гво[з’д’]ди, е[с’л’]ли, ка[з’н’], ку[з’н’]ец, пе[н’с’]ия.
Встречаются два варианта произношения, например: [з’л’]ить, и[зл’]ить,
по[с’л’]е и по[сл’]е.
Двоякое произношение наблюдается в сочетаниях с губными согласными,
например: [д’в’]ерь и [дв’]ерь, [з’в’]ерь и [зв’]ерь. В целом регрессивная
ассимиляция по мягкости в настоящее время идет на убыль.
Двойные согласные являются долгим согласным звуком обычно тогда, когда
ударение падает на предшествующий слог, например: гру[п]а, ма[с]а,
програ[м]а. Если же ударение падает на следующий слог, то двойные согласные
произносятся без долготы, например: а[к]орд, ба[с]ейн, гра[м]атика.
п.5. Как произносятся иностранные слова.
В словах иноязычного происхождения, не окончательно усвоенных русским
языком, на месте букв о, в отличии от русской орфоэпической нормы, в
безударном положении произносится [о], то есть без редукции: б[о]о,
[о]тель, кака[о], ради[о]. Допускается двоякое произношение: п[о]эт и
п[а]эт, с[о]нет и с[а]нет и др.
Перед гласными, обозначаемыми буквой е, во многих иноязычных словах
согласные произносятся твердо: ат[э]лье, код[э]кс, каф[э], Шоп[э]н.
Глава 3. Разнообразие в речи.
(1. Богатство речи.
Да будет же честь и слава
нашему языку, который в
самородном богатстве своем...
течет, как гордая,
величественная река.
Н. М. Карамзин.
Самый первый критерий богатства и бедности речи (это количество слов,
которые мы используем. У Пушкина, например, в обращении было более двадцати
тысяч слов. Для сравнения: хорошо образованный человек нашего времени
применяет 3000-6000 разных слов. Сопоставление этих двух цифр позволяет
увидеть главный источник речевого богатства: чем больше слов находится в
распоряжении отдельного человека, тем богаче его речь, тем свободнее и
полнее он выражает свои мысли, чувства, настроения, и желания, тем реже (в
среднем) он повторяет одни и те же слова, тем точнее выражает сложные и
тонкие оттенки мысли.
Но дело, конечно, не только в словах самих по себе, но и в их
значениях, и в формах морфологии и синтаксиса, и в интонации. Чем лучше все
это известно говорящему и пишущему, чем больше разных языковых единиц и
явлений введено в речь, тем она богаче и разнообразнее.
Так что нельзя достичь речевого богатства, не изучая изумительный язык
народа (в его литературной и разговорной формах, во всем многообразии его
стилей и социально-профессиональных разновидностей, во всем обилии и
разнообразии его лексики и фразеологии, словообразования и грамматики.
Словам нашего языка свойственна полисемия, означает способность слова
употребляться в разных значениях. И для того чтобы эти значения проявились,
нужно слово употребить в речи.
Развитие значений помогает формированию в языке очень важных для речи
лексических групп: синонимов, антонимов, омонимов.
Синонимами (греч. Синонимус (одноименный) называются слова, имеющие
одинаковое значение и часто различающиеся дополнительными смысловыми
оттенками или стилистической окраской. Но слова-синонимы существуют и
активно влияют на качество нашей речи. От знания синонимов и умения
свободно распоряжаться ими зависит точность и яркость наших высказываний:
ведь синонимы очень близки по смыслу, и правильное введение синонима в
высказывании обеспечивает верную передачу тонких оттенков мыслей.
Если синонимы возникают в результате тесного сближения значений
различных слов, то омонимы (это слова одинаковые по форме, но различные по
продукция.
Антонимы (это слова с прямо противоположными значениями: верх и низ,
вперед и назад, добро и зло.
Лексические группы, или «ряды», различного происхождения, состава и
объема (это неиссякаемый источник уточнения, обогащения, украшения речи
каждого человека. Умелое или неумелое использование слов, находящихся в
этих группах или «рядах», заметно влияет на качество речи, на ее культуру.
Нельзя не присмотреться внимательнее и к русской фразеологии (
пословицам, поговоркам, «крылатым» выска-зываниям писателей, поэтов,
общественных деятелей, вошедших в язык народа к устойчивым оборотам речи и
словосочетаниям.
Фразеология многообразна по своим источникам, построению
фразеологических единиц (устойчивых оборотов речи), по выражаемым этими
единицами значениям, по стилистической роли в речи.
Нет никакой возможности дать даже самое общее представление о русских
пословицах и поговорках, этих сгустках народной мудрости: их надо изучать.
И вот все это очень беглое очерченное словарное богатство может
пролежать для иных людей под спудом, не войти в их речь. А если и войдет,
то лишь как бледное и искаженное отражение того, чем так славен русский
язык. Почему? Да просто потому, что оно плохо известно или нерадиво
используется.
п.1. Интонация обогащает речь.
Литературной русской речи свойственны разнообразная интонации, взятые
из разговорного языка и обогащенные и отшлифованные литературным языком.
Интонация (это ведь не только повышение и понижение тона, это также
изменения тембра, это перерывы в речевом потоке, или паузы. Интонация,
участвуя в построении высказывания и «наслаиваясь» на синтаксис и лексику,
создает великолепные возможности выражения разнообразнейших оттенков
смысла. Интонация усиливает выразительность речи.
Каждый писатель, создавая текст, слышит интонацию своей речи. Не
случайно В. В. Маяковский изменил, казалось бы, такую устойчивую форму
стихотворной строки (ввел «лесенку». Это помогало полнее и заметнее для
читателя передавать интонацию.
К сожалению, многие выпускники школ не приобретают настоящего вкуса к
художественному слову (и одной из причин этого служит интонационная
однотонность и негибкость речи учителя. Однотонность интонации не позволяет
выразить сложную игру мыслей, чувств и настроений, заложенных в
художественном тексте, (текст становится бедным, невыразительным.
Да и повседневная жизнь людей небезразлична к интонации их речи. Ведь
интонацией в прежде всего выражается настроение человека.
Вспомним и о том, как часто приходится слышать грубую, оскорбляющую
интонацию в магазине, в трамвае, в больнице…
Преодолевая в своей речи отрицательные интонации, человек не только
делает хорошее для людей (он воспитывает, делает лучше самого себя.
п.2. И синтаксис (тоже обогащает.
Принято говорить о том, что грамматика языка (т.е. способы и средства
построения и изменения слов и построения предложений) недостаточно подвижно
и активно в создании речевого разнообразия. Синтаксис русского
литературного языка обладает завидным многообразием средств, способов,
типов построения, очень не похожих друг на друга предложений. Можно
использовать в речи простые предложения, а можно (сложные; можно ввести в
речь сочинительные союзы, а можно и не вводить… Конечно, для того, чтобы
использовать гибкую систему синтаксических средств нашего языка, ее нужно
хорошо знать (и не только в теории, а на практике, в речевом ее бытовании.
Поэзия Пушкина впервые в истории русской литературы показала гибкость
и красоту русского синтаксиса, русской интонации. Как хорошо передает
пушкинский синтаксис ритм и мелодию вальса:
Однообразный и безумный,
Как вихрь жизни молодой,
Кружится вальса вихрь шумный;
Чета мелькает за четой.
Чем лучше знаком пишущий и говорящий с интонационными ресурсами нашего
языка и практикой речевого их использования, тем свободнее и разнообразнее
его речь.
п.3. Меткое слово.
Славится хорошая русская речь метким и образным словом. Не случайно
словесное народное искусство создало в таком обилии пословицы и поговорки.
Ведь и сам язык, его роль в жизни человека получили меткое и яркое
отображение в пословицах и поговорках.
Речевое творчество народа никогда не прекращается. Выразителями этого
народного таланта становится и национальные писатели. Многие «крылатые»
высказывания русских писателей и поэтов вошли в общий язык народа.
Меткие изречения могут обогатить нашу речь, если каждое из них будет к
месту и вовремя использовано.
(2. Образность речи.
Дивной связью он (народ) плен
невидимую сеть русского языка:
яркого, как радуга, вслед
весеннему ливню, меткого, как
стрелы, задушевного, как песня
над колыбелью, певучего и
богатого.
А. Н. Толстой.
Какую речь называют образной?
Николай Васильевич Гоголь писал: «нет слова, которое было бы так
замашисто, бойко, так вырвалось из-под самого сердца, так бы кипело и
животрепетало, как метко сказанное русское слово». Писателя восхищает МЕТКО
СКАЗАННОЕ слово, то есть слово образное, живое, эмоциональное. Именно оно
не оставляет равнодушным им слушателя, на читателя.
Искусству образной речи нас учат писатели и поэты. В чем же
особенность использования языковых средств художниками слова. Как им
удается достичь красочности описания?
значении.
Картинность описаний создает ТРОПЫ (от греч. Тропос. (образ.) (
слова, употребленные в переносном, образном значении. Тропы нужны художнику
слова для наглядности изображения предметов, явлений, картин природы, тех
или иных событий.
Иногда неправильно считают, что к тропам обращаются лишь при
изображении необычных, исключительных картин. Тропы могут быть и яркими
средствами реалистических написаний, лишенных реалистического ореола. В
таких случаях самые обыкновенные слова обретают большую выразительную силу.
Можно привести не мало примеров, как с помощью тропов изображаются
явления, лишенные возвышенного, романтического ореола; предметы
неэстетические, вызывающие у нас отрицательную оценку. Сошлемся на
известные строки О. Мандельштама: «Я вернулся в мой город, знакомый до
слез… Петербург, у меня еще есть адреса, по которым НАЙДУ МЕРТВЕЦОВ ГОЛОСА.
Я на лестнице черной живу и В ВИСОК УДАРЯЕТ МНЕ ВЫРВАННЫЙ ЗВОНОК. И всю
ночь напролет жду гостей дорогих, ШЕВЕЛЯ КАНДАЛАМИ ЦЕПОЧЕК ДВЕРНЫХ».
Такие примеры убеждают нас в том, что тропы могут живописать и явления
неэстетические, которые все же нас волнуют. Для стилистической оценки
тропов важна не их условная красивость, а их органичность в тексте,
обусловленность их содержанием произведения.
В то же время важно заметить, что в художественной речи используется
своеобразный стилистический прием, когда писатель намеренно отказывается от
тропов и употребляет все слова только в их точных значениях. Например:
Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин.
Острый нож да хлеба каравай…
Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери,
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.
(О. Мандельштам)
Такая художественная речь, в которой все слова используются в прямом
значении, называется автологической, в отличии от металогической,
оснащенной тропами. Как видно из примера, отсутствие тропов в речи еще не
свидетельствует о ее бедности, невыразительности. Все зависит от мастерства
писателя, поэта. Однако если он не использует тропов, условием
художественности речи является наблюдательность автора, его умение
подчеркнуть характерные детали, точность словоупотребления и т.д. В речи
же, насыщенной тропами, мастерство писателя проявляется в искусной
метафоризации, в привлечении разнообразных стилистических приемов для
создания ярких художественных образов.
Стилистика образной речи сложна и многопланова, ее изучение требует
детальной характеристики всех тропов, которыми так богат наш язык, и
творческого освоения их мастерами художественного слова. Ведь одни и те же
предметы и явления писатели изображают по-разному, у них художественные
образы всегда самобытны, неповторимы.
самобытные образы, но и в творчестве каждого художника один и тот же
предмет может получать воплощение в совершенно различных тропах. Так,
Есенин, сравнивший небо с колоколом, в другом случае пишет: На небесном
синем блюде желтых туч медовый дым мен: Ситец неба такой голубой и т.д.
Краски для образной речи неистощимы, как и творческая фантазия поэтов.
Если же образное словоупотребление начинает повторяться и те или иные
тропы становятся привычными, они могут закрепится в языке как новые
значения слова (время летит, вихрь событий) или стать фразеологизмами
(совесть заговорила, как две капли воды). Такие тропы называют
общеязыковым. При этом прямое значение слова стирается, а иногда
утрачивается совсем. Поэтому употребление языковых тропов не рождает в
нашем представлении художественных образов, от чего они мало интересны в
стилистическом отношении.
А бывают и такие тропы, употребление которых нежелательно, потому что
они не только не создают образа, но и обесцвечивают слог, делают язык
невыразительным. И тогда говорят уже не о тропах, а о речевых штампах.
Возник штамп, а сейчас подобные «находки» воспринимаются уже как проявление
дурного вкуса.
(3. Живость, эмоциональность, выразительность речи.
Дивишься драгоценности нашего
языка: что ни звук, то и
подарок; все зернисто, крупно,
как сам жемчуг, и, право, иное
названье еще драгоценней самой
Н. В. Гоголь.
Учитесь говорить «своими словами»…
В чем секрет слов, которые создают атмосферу непринужденности,
воздействуют на чувства собеседников, придают особую выразительность их
речи? И с другой стороны, какие слова лишают речь живых, эмоциональных
Первое условие живости речи (употребление слов, которые стилистически
оправданы в определенной ситуации. На трибуне оратор обращается к
публицистической, книжной лексике, а в беседе с другом отдает предпочтение
разговорным словам.
Оживляет речь использование слов с яркой эмоционально-экспрессивной
окраской. Такие слова не только называют понятия, но и отражают отношение к
ним говорящего. Например восхищаясь красотой белого цветка, можно назвать
его белоснежным, белехоньким, лилейным. Эти прилагательные эмоционально
окрашены: в них положительная оценка отличает их от стилистически
нейтрального слова белый. Эмоциональная окраска слова может выразить и
отрицательную оценку называемого понятия (белобрысый говорят о некрасивом
человеке со светлыми волосами, облик которого нам неприятен). Поэтому
эмоциональную лексику называют оценочной.
Изображение чувства к речи требует также особых экспрессивных красок.
Экспрессивность (от лат. экспрессио (выражение) (значит
выразительный, экспрессивный (выразительный. В этом случае к номинативному
значению слова добавляются особые стилистические оценки, усиливающие его
выразительность. Так, вместо слова хороший мы употребляем более
выразительные (прекрасный, замечательный, восхитительный и др.; можно
сказать не люблю, но мы порой находим и более сильные слова: ненавижу,
презираю, пытаю отвращение. В таких случаях лексическое значение слова
осложняется экспрессией. Часто одно нейтральное слово имеет несколько
экспрессивных синонимов, различающихся по степени экспрессивного напряжения
(ср: несчастье -горе - бедствие - катастрофа; буйный - безудержный -
неукротимый - неистовый - яростный).
Яркая экспрессия выделяет слова торжественные, риторические,
поэтические. Особая экспрессия отличает слова шутливые, иронические,
фамильярные. Экспрессивные оттенки разграничивают слова неодобрительные,
пренебрежительные, презрительные, унизительные, вульгарные, бранные.
Экспрессивная окраска в слове наслаивается на его эмоционально-оценочное
значение, причем у одних слов преобладает экспрессия, у других слов
преобладает экспрессия, у других (эмоциональная окраска. Это не трудно
определить, доверившись своему лингвистическому чутью.
Экспрессивную лексику можно классифицировать, выделяя: 1)слова,
выражающие положительную оценку называемых понятий, и 2)слова, выражающие
их отрицательную оценку. В первую группу войдут слова высокие,
ласкательные, отчаянные (шут-ливые; во вторую иронические,
неодобрительные, бранные и др.
Мы отбираем в речи слова, сознательно или несознательно подчиняясь
условиям общения и стараясь воздействовать на собеседника, учитывая его
общественное положение, характер наших с ним отношений, содержание беседы и
подсказывает нам, какие слова нужно употребить (высокие или сниженные,
торжественные или шутливые. И речь наша, соответственно получает ту или
иную стилистическую окраску.
В определенных случаях может быть оправдано и соединение в речи
стилистически неоднородных, даже контрастных по своей эмоционально-
экспрессивной окраске языковых средств. Смешение стилей, как говорят
лингвисты, обычно создает комический эффект, что знаю и ценят юмористы и
сатирики.
Что же лишает нашу речь живости? Что делает ее бесцветной,
неэмоциональной? Прежде всего (неумение находить слова, которые точно
передавали бы наши чувства, слова, которые задевали бы за живое? Это
неумение, а точнее, беспомощность в обращении с богатейшими ресурсами
родного языка сформировалось, к сожалению, еще в школе, где учат по
скверным рецептам писать сочинения, повторять заученные фразы, отвечать по
учебнику…
Язык любого сочинения может стать выразительным и эмоциональным лишь
при условии, что пишущий не будет повторять заученных фраз, общеизвестных
книжных формулировок, а постарается найти свои слова для выражения мыслей и
экспрессивной лексике, которая придает языку живость.
Заключение.
Развитие мировой культуры выработало основные коммуникативные качества
хорошей речи. Конечно, эти качества изменяются, развиваются, поэтому
понятия о хорошей речи не во всем совпадают в разные эпохи и у
представителей различных классов и мировоззрений.
Я изучила эту тему и уяснила для себя то, что каждый человек должен
излагать свои мысли так, чтобы его нельзя было не понять, а именно (точно,
ясно и просто. Если речь не ясна, то она не достигает цели.
Чтобы речь была точной, слова следует употреблять в полом соответствии
с теми значениями, которые за ними закреплены.
Важнейшее условие хорошей речи (логичность. Мы должны заботиться о
том, чтобы наша речь не нарушала логических законов.
Речь (это связанное целое, и каждое слово в ней, любая конструкция
должны быть целенаправленны, стилистически уместны.
Не для всякого общественного положения, не для всякого места подходит
один и тот же стиль, но в каждой части речи, также как и в жизни, надо
всегда иметь ввиду, что уместно. Соблюдение уместности предполагает знание
стилей литературного языка.
речевые штампы, канцеляризмы, то это свидетельствует о бедности словарного
запаса, о беспомощности говорящего.
Требования правильности речи относится не только к лексике(оно
распространяется и на грамматику, словообразование, произношение, а в
письменной речи (на орфографию и пунктуацию. Соблюдение нормы (главное
условие культуры речи. Всякое отклонение от литературной нормы препятствует
непосредственному и точному восприятию содержания письменной и устной речи.
Всякая речь имеет определенное содержание. Содержательность речи
зависит от многих условий, которые влекут за собой многообразие форм подачи
материала.
Многословие или речевая избыточность может проявиться в употреблении
лишних слов в короткой фразе. Лишние слова в устной речи указывают на
нечеткость, неопределяемость представлений автора о предмете речи.
Чтобы достичь речевого богатства нужно изучать язык (в его
литературной и разговорной формах, его стиле, лексике, фразеологии,
словообразовании и грамматике.
Образность речи создается благодаря употреблению слов в переносном
значении.
Существенное значение имеет выразительность речи, которая достигается
четким ясным произношением, правильной интонацией, умело расставленными
паузами. Должное внимание следует уделять темпу речи, силе голоса,
убедительности тона а также особенностям ораторского искусства: позе,
жестам, мимике.
Хорошая речь не возможна без соответствующих знаний, умений и навыков.
Это все приходит как результат труда.
Изучать (и быть требовательным не только к речи других, но и к своей
собственной прежде всего.
1. Голуб И.Б., Розенталь Д.Э. «Секреты хорошей речи», – М., 1993, с.3.
2. //–//–//, с.107.
3. //–//–//, с.100.
4. //–//–//, с.99.
5. //–//–//, с.197.
6. //–//–//, с.199.
7. //–//–//, с.199.
8. Головин Б.Н. «О культуре русской речи», – Вологда, 1982, с.227.
9. //–//–//, с.228.
10. //–//–//, с.228.
11. Голуб И.Б., Розенталь Д.Э. «Книга о хорошей речи» – М., 1997, с.54.
12. //–//–//, с.21.
13. //–//–//, с.23.
14. //–//–//, с.10.
15. //–//–//, с.8.
16. //–//–//, с.22.
17. //–//–//, с.11.
18. //–//–//, с.12.
19. //–//–//, с.26.
20. //–//–//, с.10.
21. //–//–//, с.29.
22. //–//–//, с.27.
23. //–//–//, с.10.
24. Скворцов Л.И. «Правильно ли мы говорим по-русски?», справочное
пособие по произношению, ударению и словоупотреблению, – М., 1995,
Библиография.
1. Блинов И.Я. «О культуре речи». М.,1988г.
2. Головин Б.Н. «О культуре русской речи». Вологда, 1986г.
3. Голуб И.Б., Розенталь Д.Э. «Секреты хорошей речи». М., 1993г.
4. Голуб И.Б., Розенталь Д.Э., «Книга о хорошей речи». М., 1997.
5. Костомаров В.Г. «Культура речи и стиль». М., 1960г.
6. Розенталь Д.Э. «Культура речи». М., 1964г.
7. Скворцов Л.И. «Правильно ли мы говорим по-русски?», Справочное
пособие по произношению, ударению и словоупотреблению». М., 1983г.
Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)
Эпизод с корейцем и его свиньей – далеко не последнее испытание «на прочность», которого так и не сумел выдержать Мечик. Этот эпизод – ступень к следующему, еще более красноречивому эпизоду.
Революционная необходимость вынуждает Левинсона принять еще более страшное решение. На сей раз речь идет уже не о свинье, а о человеке. Чтобы спасти отряд, необходимо умертвить раненого товарища. Раненый безнадежен, он все равно умрет.
Есть, правда, и другой выход.
...– Конечно, я могу остаться с ним, – глухо сказал Сташинский после некоторой паузы. – В сущности, это моя обязанность…
– Ерунда, – Левинсон махнул рукой. – Не позже как завтра к обеду сюда придут японцы по свежим следам… Или твоя обязанность быть убитым?
Последний довод обоим собеседникам (и, разумеется, автору) кажется неопровержимым. Какой смысл врачу оставаться с заведомо безнадежным пациентом: так погибнет только один, а так – двое. Чистая арифметика.
Если бы Януш Корчак пожелал прибегнуть к этой арифметике, он не пошел бы с детьми в газовую камеру. Дети ведь все равно были обречены.
Поступок Корчака показывает, что интеллигентское сознание вовсе не обязательно становится источником слабости. В равной мере оно может быть и источником силы.
О Корчаке я вспомнил не для того, чтобы унизить врача Сташинского, который принял довод Левинсона и согласился с ним. Предполагается, что Сташинский поступил так не потому, что он цеплялся за жизнь и ухватился за доводы Левинсона, чтобы оправдать свою слабость. Допустим, что Сташинскому было бы гораздо легче остаться с раненым и погибнуть. Допустим, что он отказался от выполнения своего врачебного долга не из инстинкта самосохранения. Что он принес этот долг в жертву какому-то другому, неизмеримо более высокому долгу. Допустим даже, что, пренебрегая своими обязанностями врача, он совершил самопожертвование.
Фадеев пытается внушить нам именно это. Изо всех сил он пытается доказать, что люди, подобные Сташинскому и Левинсону, бесконечно выше добропорядочных интеллигентов, в любых обстоятельствах стремящихся выполнить свой простой человеческий долг. Они выше, потому что умеют держать свое сердце на привязи, умеют заставить все свои чувства отступить на второй план перед величием дела, которому они служат.
Корчак, пойдя со своими воспитанниками в газовую камеру, преследовал очень простую и ясную цель. Он хотел, чтобы дети, которым все равно суждено было погибнуть, в последнюю свою минуту были не одни.
Что бы ни говорили потомки о бессмысленности, о нецелесообразности решения, принятого Корчаком, этой своей цели он достиг.
Могут ли похвастаться тем же люди, подобные Левинсону и Сташинскому? Самые счастливые из них спокойно спят в своих могилах, так и не узнав, что стало с делом, во имя которого они загубили свою жизнь и свою бессмертную душу. А вне торжества этого дела их подвиг не имел никакой цены даже в их собственных глазах.
Корчак был свободным человеком. Он сам распоряжался своей жизнью. Сам, единолично держал ответ перед Богом за себя и душу свою. Поэтому только он один вправе был судить о правильности или ошибочности своего поступка. А жизни Левинсона и Сташинского принадлежали делу. Они сами обрекли себя на то, чтобы мы судили о них в зависимости от того, правым или неправым оказалось в конечном счете это их дело.
Мы, однако, совсем забыли о нашем герое – Павле Мечике. Волею случая (а вернее сказать, волею автора) он слышал тот разговор, который вели между собою Левинсон и Сташинский.
...– Придется сделать это сегодня же… Только смотри, чтоб никто не догадался, а главное, он сам… можно так?
– Он-то не догадается… скоро ему бром давать, вот вместо брому… А может, мы до завтра отложим? А?
– Чего ж тянуть… все равно… – Левинсон спрятал карту и встал. – Надо ведь, ничего не поделаешь…
«Неужели они сделают это?..» Мечик навзничь упал на землю и уткнулся лицом в ладонь… Потом он поднялся и, цепляясь за кусты, пошатываясь, как раненый, побрел вслед за Сташинским и Левинсоном…
Он поспел вовремя. Сташинский, стоя спиной к Фролову, протянув на свет дрожащие руки, наливал что-то в мензурку.
– Обождите!.. Что вы делаете?.. – крикнул Мечик, бросаясь к нему с расширенными от ужаса зрачками.– Обождите! Я все слышал!..
Сташинский, вздрогнув, повернул голову, руки его задрожали еще сильнее… Вдруг он шагнул к Мечику, и страшная багровая жила вздулась у него на лбу.
– Вон!..-сказал он зловещим придушенным шепотом.– Убью!..
Мечик взвизгнул и, не помня себя, выскочил из барака.
Страшная багровая жила вздулась на лбу у Сташинского вовсе не потому, что Мечик случайно застал его «на месте преступления», стал невольным свидетелем чего-то такого, чего ему (да и вообще никому) не полагалось видеть. Эту внезапную ярость, ненависть и презрение к Мечику Сташинский испытал совсем по другой причине. Острое желание немедленно убить – нет, даже не убить, а раздавить Мечика, как какую-нибудь последнюю нечисть, погань, паука или таракана,– Сташинский почувствовал потому, что в инстинктивном ужасе Мечика перед тем, что он, Сташинский, должен был совершить, он усмотрел стремление остаться чистеньким. Сташинский знает, что в данных обстоятельствах остаться чистеньким – это значит переложить свою ответственность на чьи-то чужие плечи. Он этого делать не собирается. Он готов нести свое страшное бремя. Но это вовсе не значит, что ему легко.
Мечик даже не способен понять все величие души Сташинского – таков подтекст этой сцены. Рядом со Сташинским он – не человек. Скорее, крыса какая-то, вызывающая невольную гадливость: «Мечик взвизгнул и, не помня себя, выскочил из барака…»
Последняя фраза не оставляет сомнений: у автора романа поведение Мечика вызывает примерно те же чувства, что и у Сташинского.
Та же драматическая коллизия была рассмотрена в другой книге, другого советского писателя. Книге, написанной примерно то же время, что и фадеевский «Разгром».
...Человек, сидевший при дороге, был Долгушов, телеграфист. Разбросав ноги, он смотрел на нас в упор.
– Я вот что, – сказал Долгушов, когда мы подъехали, – кончусь… Понятно?
– Понятно, – сказал Грищук, останавливая лошадей.
– Патрон на меня надо стратить, – сказал Долгушов.
Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь.
– Наскочит шляхта – насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…
Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него был вырван, кишки ползли на колени, и удары сердца были видны…
– Нет, – ответил я и дал коню шпоры…
Испарина ползла по моему телу. Пулеметы отстукивали все быстрее, с истерическим упрямством. Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида.
– По малости чешем, – закричал он весело. – Что у вас тут за ярмарка?
Я показал ему на Долгушова и отъехал.
(Исаак Бабель)
Ситуация совершенно та же, что у Фадеева. Необходимо прикончить раненого. Перед нами два человека, по-разному относящиеся к этой страшной необходимости. Один, хотя и понимает, что застрелить Долгушова – это значит совершить акт милосердия по отношению к нему, избавить от неимоверных страданий, – все-таки не в силах сделать это. Другой просто, без всяких лишних слов выполняет последнюю просьбу раненого товарища.
Да, ситуация близкая. Но на этом сходство кончается.
У Фадеева эта ситуация описана, так сказать, в лучших традициях старой литературы.
...– Это бром, выпей, – настойчиво, строго сказал Сташинский.
Взгляды их встретились и, поняв друг друга, застыли, скованные единой мыслью… «Конец», – подумал Фролов и почему-то не удивился – не ощутил ни страха, ни волнения, ни горечи. Все оказалось таким простым и легким, и даже странно было, зачем он так много мучился, так упорно цеплялся за жизнь и боялся смерти, если жизнь сулила ему новые страдания, а смерть – только избавление от них. Он в нерешительности повел глазами вокруг, словно отыскивая что-то. Впервые за время болезни в глазах Фролова появилось человеческое выражение – жалость к себе, а может быть, к Сташинскому. Он опустил веки, и, когда открыл их снова, лицо его было спокойным и кротким.
– Случится, будешь на Сучане, – сказал он медленно,– передай, чтоб не больно там убивались… Все к этому месту придут… да?.. Все придут, – повторил он с таким выражением, точно мысль о неизбежности смерти людей еще не была ему совсем ясна и доказана, но она была именно той мыслью, которая лишала личную – его, Фролова, – смерть ее особенного, отдельного, страшного смысла и делала ее – эту смерть – чем-то обыкновенным, свойственным всем людям.
Ритм, синтаксис, конструкция фразы, все интонации этой прозы – типично толстовские. Да Фадеев и не скрывал никогда, что считает себя учеником Толстого. Однако он при этом наивно полагал, что воспримет литературные, так сказать, чисто художественные достижения Толстого, отринув неприемлемое для него толстовское мировоззрение. Он не собирался учиться у Толстого думать, чувствовать, постигать и осознавать мир. Он хотел лишь одного: учиться писать у Толстого.
Но оказалось, что учиться писать у Толстого – это и значит учиться у него главному: отношению к жизни.
Вместе с синтаксисом Толстого, вместе с ритмом и интонациями толстовских фраз Фадеев невольно усвоил толику толстовского миропонимания. Подобно толстовскому Ивану Ильичу, Фролов у Фадеева умирает как философ. Умирает, сознавая, что нечто бесконечно важное происходит сейчас с душой его.
Долгушов у Бабеля умирает совсем иначе.
Смерть своего героя Бабель описывает так, славно он твердо решил исходить из предпосылки, что «человек – это кости и мясо, и ничего больше».
...Живот у него был вырван, кишки ползли на колени, и удары сердца были видны…
Они говорили коротко, – я не слышал слов. Долгушов протянул взводному свою книжку. Афонька спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот.
Мы так ничего и не узнаем о тех словах, которые Долгушов сказал Афоньке прежде, чем тот выстрелил ему в рот. И, разумеется, не только потому, что рассказчик этих слов не расслышал. Очевидно, если бы даже мы и слышали эти его последние слова, мы бы все равно не узнали ничего нового о его предсмертных чувствах и мыслях, кроме того, что нам на этот счет уже известно. А известно нам только то, что Долгушов выразил одной-единственной короткой фразой: «Патрон на меня надо стратить». Словно в том, что ему предстоит, самое главное и самое для него досадное – это то, что придется пойти на какие-то незапланированные затраты и израсходовать на его личные нужды патрон, предназначавшийся совсем для других целей.
В отличие от толстовского Ивана Ильича и фадеевского Фролова, Долгушов, как видно, ни секунды не сомневался в том, что ему правильно умирать.
Фролов у Фадеева, как мы помним, в конце концов тоже приходит к такому сознанию. Но приходит не сразу, а победив долгие и мучительные сомнения, преодолев страх смерти, ужас перед тем, что он должен превратиться в ничто. Что касается Долгушова, то ему вроде и преодолевать-то нечего. Он изначально исходит из того, что ему правильно умирать.
Долгушов – живой человек из мяса и костей. Ему больно. Мы видим, как бьется его сердце. И убить его страшно.
Но вот Афоньке, оказывается, это не только не страшно, но даже совсем просто. Об этом нам говорит само описание совершенного им поступка. Вернее, это даже не описание, а сообщение, сделанное полуфразой, чуть ли не придаточным предложением. Одна короткая фраза включает в себя два действия, два поступка Афоньки: «спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот». Интонация фразы, сам синтаксис ее ощутимо показывают, что выстрелить Долгушову в рот для Афоньки – такое же ясное, простое, само собой разумеющееся действие, как спрятать в сапог бумагу.
В старой литературе человек, переступивший через чужую жизнь, сразу становился не таким, каким он был за минуту до этого. В нем мгновенно происходила какая-то неуловимая перемена. И в глазах окружающих, и в собственных своих глазах он становился «убийцей». На весь облик его ложилась каинова печать:
И опять идут двенадцать,
За плечами – ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица…(Александр Блок)
Афонька Вида выстрелил Долгушову в рот, и в мире ничего не изменилось. И в самом Афоньке ничего не изменилось тоже. Он выстрелил Долгушову в рот так же просто и легко, как поделился бы с ним щепоткой табаку.
Короткая фраза говорит об этом красноречивее любых многословных описаний, точнее любых рассуждений. То, что для бывшего кандидата прав Петербургского университета Лютова немыслимо, невозможно, для Афоньки, как выражаются в таких случаях герои Зощенко, – «не вопрос». Может быть, потому, что Афонька, как и сам Долгушов, свято верит в то, что Долгушову правильно умирать. А скорее всего, потому, что он не способен ощутить ужас при мысли, что вот сейчас, своею рукой, он уничтожит неповторимую человеческую личность Долгушова. Он твердо знает только одно: сейчас он умертвит его бедную, страдающую плоть. То есть прекратит его нестерпимую, нечеловеческую муку.
Сташинский, взваливший на себя непосильное для человека бремя ответственности, точно знает, что, убивая Фролова, он уничтожает его душу. И в том, что он сумел перешагнуть через это, с особенной силой сказалось то, что и сам он – человек с душой. По мысли Фадеева, даже не просто с душой, но с душой, неизмеримо более высокой и сильной, чем у Мечика.
Долгушов и Афонька Бида – совсем другие люди. Есть ли у них душа? Кто знает! Во всяком случае, автор сделал все от него зависящее, чтобы эта мысль нам даже и в голову не приходила. Единственный человек, о котором мы с полной уверенностью можем сказать, что у него-то душа есть, – это сам рассказчик. То есть тот, кому оказалось не под силу совершить то, что без колебаний совершили Афонька Бида и Сташинский.
...– Афоня, – сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, – а я вот не смог.
– Уйди, – ответил он, бледнея, – убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…
И взвел курок.
Я поехал шагом, не оборачиваясь, чувствуя спиной холод и смерть.
– Вона, – закричал сзади Грищук, – ан дури! – и схватил Афоньку за руку.
– Холуйская кровь! – крикнул Афонька. – Он от моей руки не уйдет!
Как ни странно, реакция у Афоньки совершенно та же, что у Сташинского. С тою лишь несущественной разницей, что Сташинский ограничился чисто словесной угрозой («Убью!..»), а Афонька – существо не столь цивилизованное и потому более непосредственное – сразу схватился за пистолет.
Но пока нам интереснее тут реакция Лютова. Он даже не пытается защититься от пули своего закадычного друга, потому что полностью признает его правоту. Признаваясь ему в том, что он не смог пристрелить Долгушова, Лютов признается не только в своей человеческой неполноценности. Жалкая улыбка Лютова означает еще и признание того печального обстоятельства, что вся его так называемая «закадычная дружба» с Афонькой, вся их прежняя близость была основана на обмане, на сплошном его, Лютова, притворстве. И вот теперь этот обман раскрылся, его постыдная тайна вышла наружу.
Лютов с самого начала был предупрежден о том, на каких условиях он, интеллигент, очкарик, может быть принят бойцами за своего:
...Мы подошли к хате с расписными венцами, квартирьер остановился и сказал вдруг с виноватой улыбкой:
– Канитель тут у нас с очками, и унять нельзя. Человек высшего отличия – из него здесь душа вон. А испорть вы даму, самую чистенькую даму, тогда вам от бойцов ласка…
Я приложил руку к козырьку и отдал честь казакам. Молодой парень с льняным висячим волосом и прекрасным рязанским лицом подошел к моему сундучку и выбросил его за ворота. Потом он повернулся ко мне задом и с особенной сноровкой стал издавать постыдные звуки.
– Орудия номер два нуля, – крикнул ему казак постарше и засмеялся, – крой беглым…
Парень истощил свое нехитрое умение и отошел. Тогда, ползая по земле, я стал собирать рукописи и дырявые мои обноски, вывалившиеся из сундучка.
Да, шанс быть принятым в это фронтовое братство у очкарика Лютова был невелик. Но каким ничтожным он ни был, шанс, Лютов решил использовать его до конца.
...– Хозяйка,-сказал я, – мне жрать надо…
Старуха подняла на меня разлившиеся белки полуослепших глаз и опустила их снова.
– Товарищ, – сказала она, помолчав, – от этих дел я желаю повеситься.
– Господа бога душу мать, – пробормотал я тогда с досадой и толкнул старуху кулаком в грудь, – толковать тут мне с вами…
И, отвернувшись, я увидел чужую саблю, валявшуюся неподалеку. Строгий гусь шатался по двору и безмятежно чистил перья. Я догнал его и пригнул к земле, гусиная голова треснула под моим сапогом, треснула и потекла. Белая шея была разостлана в навозе, и крылья заходили над убитой птицей.
– Господа бога душу мать!-сказал я, копаясь в гусе саблей. – Изжарь мне его, хозяйка…
А на дворе казаки сидели уже вокруг своего котелка…
– Парень нам подходящий, – сказал обо мне один из них, мигнул и зачерпнул ложкой щи…
Потом мы пошли спать на сеновал. Мы спали шестеро там, согреваясь друг от друга, с перепутанными ногами, под дырявой крышей, пропускавшей звезды.
Я видел сны и женщин во сне, и только сердце мое, обагренное убийством, скрипело и текло.
Сердце интеллигента обагрено убийством. А ведь убит был всего-навсего гусь.
Этот гусь был убит не во имя той высокой революционной необходимости, во имя которой была убита свинья, принадле жавшая старому корейцу, пытавшемуся поцеловать ноги у Левинсона. Гусь был убит даже и не по той вульгарной причине, что кандидат прав, решивший стать красным кавалеристом, «хотел жрать». Главная причина гибели гуся состояла в том, что бывший кандидат прав Петербургского университета хотел «причаститься великому чувству по имени класс». Лихим убийством гуся он хотел сказать героическим бойцам Первой Конной:
– Мы с вами одной крови, вы и я!
И вот теперь, после того как он не смог пристрелить Долгушова, его обман вышел наружу. Окончательно и неопровержимо выяснилось, что он – не такой, как они. Он с ними не одной крови.
Как ни старался он преодолеть свое органическое, непобедимое отвращение к убийству, ничего из этого не вышло. Маска упала. Притворяться больше не имеет смысла. Остается только одно: надеяться, что хоть когда-нибудь он сумеет стать таким же, как они.
...…вечер взлетел к небу, как стая птиц, и тьма надела на меня мокрый свой венец. Я изнемог и, согбенный под могильной короной, пошел вперед, вымаливая у судьбы простейшее из умений – уменье убить человека.
(Исаак Бабель)
Возможность вытравить из себя, выжечь каленым железом с молоком матери всосанную христианскую мораль, возможность освободиться от этого гнетущего балласта осознается как величайшая милость, как прекраснейший, но, увы, почти недостижимый дар судьбы.
Но может быть, так чувствует только сам Лютов? Может быть, автор думает и чувствует иначе?
Нет, не похоже.
Вспомним, как описано появление Афоньки на месте действия:
...Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Вида…
Человек, которому предстоит совершить то, что не смог исполнить «очкастый» Лютов, появляется окруженный нимбом. Умение легко и просто убить человека, таким образом, осознается не просто как жестокая необходимость. Это «простейшее из умений» сразу предстает перед нами в ореоле святости.
Оказывается, Бабель – этот отщепенец, постоянно казнимый официальным советским литературоведением за свой «абстрактный гуманизм», – оказывается, он тоже исповедует и утверждает ту перевернутую шкалу моральных ценностей, которую с первого дня своего существования отстаивала советская литература.
Сперва это кажется удивительным. Но если вдуматься, ничего удивительного тут нет. Потому что свою перевернутую мораль советская литература не изобрела.
Она унаследовала ее от старой русской литературы.
Эх, эх, без креста…
Зощенко вовсе не был первым русским писателем, который задался целью зафиксировать в слове выход на мировую арену нового человека, нового субъекта истории.
Впрочем, тот, о ком сейчас пойдет речь, тоже не был первым. Он был лишь одним из первых.
...
Эх, эх! Позабавиться не грех. Запирайте етажи, нынче будут грабежи!..Что, Катька, рада? – Ни гу-гу… Лежи ты, падаль, на снегу!…
А Ванька с Катькой – в кабаке… У ей керенки есть в чулке!..
Уж я семячки полущу, полущу! Уж я ножичком полосну, полосну…
Поэма Блока «Двенадцать» представляет собой почти зощенковский сплав разнородных, никогда прежде не смешивавшихся лексических пластов. Деревенская частушка каким-то непостижимым образом уживается здесь с городским жестоким романсом, площадные, уличные словечки соседствуют с политическим жаргоном, революционные лозунги противоестественно оказываются слитыми воедино с евангельскими текстами, старинные простонародные песенные обороты перебиваются дурно усвоенными бюрократическими речениями, так называемым «канцеляритом».
...
Эх, эх! Попляши! Больно ножки хороши!..Не слышно шуму городского, над Невской башней тишина…
Аль не вспомнила, холера?..
«Вся власть Учредительному Собранию!..»
Поблуди-ка, поблуди!..
Вперед, вперед, рабочий народ!..
Гетры серые носила, шоколад Миньон жрала, с юнкерьем гулять ходила – с солдатьем теперь пошла…
Мировой пожар в крови. Господи, благослови!..
Поддержи свою осанку! Над собой держи контроль!
Герои поэмы Блока – это и есть те самые «дикие и даже страшные люди», незримое присутствие которых за пределами изящной словесности так болезненно ощущал Зощенко.
Двенадцать висельников, убийц, уголовников («На спину б надо бубновый туз!») с ружьями наперевес идут по замершему от ужаса городу и сулят ему «мировой пожар в крови». И по ходу дела заставляют этот «мировой пожар» служить своим низменным, темным инстинктам («Уж я ножичком полосну…»), своим шкурным целям («Ты будешь знать, как с девочкой чужой гулять!..»).
Может показаться, что тут еще нет ничего такого, чего не могло бы быть в прежней, старой литературе. Разве прежде героем книги (и даже поэмы) не мог стать висельник, каторжник, подонок, из ревности убивающий свою подружку?
Мог. Но прежде о нем и сопровождающей его шпане вряд ли сообщалось бы, что они «идут державным шагом». Прежде эти его действия не имели бы такого обобщающего, всемирно-исторического смысла.
Смысл поэмы Блока не в том, что кто-то кого-то убивает, а в том, что возникла принципиально новая ситуация, в которой потенциальный убийца ощутил, что ему позволено убивать.
Свобода, свобода!
Эх, эх, без креста!..
Герои поэмы Блока отличаются от всех прежних героев мировой литературы тем, что они получили свободу. Речь идет, разумеется, не о свободе от гнусного ига капитала, а о той свободе, которую провозгласил некогда Иван Карамазов и которой немедленно же воспользовался Смердяков.
Свобода, которой упиваются герои блоковской поэмы, – это свобода смердяковского «Все дозволено!», это реализация главной заповеди капитана Лебядкина: «Плюй на все и торжествуй!»
Казалось бы, чего еще? Тут бы самое время «позабавиться», покуражиться, поторжествовать. Никаких препятствий для этого лебядкинского торжества больше не осталось. Внутренние препоны рухнули. Внешние тоже уже не действуют.
И больше нет городового –
Гуляй, ребята, без вина!
Почему бы и не погулять при таких благоприятных обстоятельствах?
Но что-то мешает им забыться в этой лихой и безмятежной гульбе. Похоже, что они еще не совсем освободились. Не уплатили еще какого-то самого важного, главного долга. Очевидно, помимо упраздненного городового, помимо снятого и растоптанного нательного креста существует еще нечто, мешающее им почувствовать себя вполне свободными. Какая-то странная, непонятная сила еще держит их. Какой-то незримый враг еще посягает на их свободу. И пока они не разделаются, не рассчитаются с ним, пока не сотрут его в порошок, не сметут с лица земли, им не вкусить желанного царства свободы.
…И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…Их винтовочки стальные
На незримого врага…
Кто же он – этот незримый враг, на которого направлены «их винтовочки стальные»?
Это – не буржуй. С буржуем уже покончено. Он жалок и ничтожен («Стоит буржуй на перекрестке и в воротник упрятал нос…»).
Это и не старый мир, который, «как пес голодный, стоит за ним, поджавши хвост».
Все это для них, как говорится, уже пройденный этап. От этих – вполне конкретных и зримых – врагов они лишь презрительно отмахиваются:
– Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались – поколочу!
И винтовки, и взоры, и вся сила ненависти идущих «державным шагом» нацелены на другого, незримого врага:
– Кто там машет красным флагом?
– Приглядись-ка, эка тьма!
– Кто там ходит беглым шагом,
Хоронясь за все дома?
Кого же они так истово, так фанатично и неотвязно преследуют?
...Винтовки и беспокойство направлены на кого-то другого, который все мелькает впереди, прячется в сугробах, машет красным флагом, прячется за дома. Ему грозят: «Все равно тебя добуду, лучше сдайся мне живьем! Эй, товарищ, будет худо, берегись – стрелять начнем!..» В него стреляют. А впереди (и это в первый раз за всю поэму автор говорит от своего имени) :
(Максимилиан Волошин)
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.
Все, писавшие когда-либо о «Двенадцати» (и до Волошина, и после него), исходили из убеждения, что в поэме этой изображены двенадцать красногвардейцев в виде апостолов, во главе которых идет Иисус Христос. Волошин был единственным, кто выступил против этого общепринятого и, казалось бы, самоочевидного толкования. Он высказал смелую и парадоксальную догадку, что Христос в поэме Блока вовсе не идет во главе двенадцати красногвардейцев, а, напротив, преследуется ими:
...…никаких данных, кроме числа 12, на то, чтобы счесть их апостолами, в поэме нет. И потом, что же это за апостолы, которые выходят охотиться на своего Христа?
Догадка, высказанная Волошиным, никому не пришлась по душе. Оно и понятно. Людям, с ненавистью встретившим большевистский переворот, такое толкование казалось неверным, потому что они уже настроились на то, чтобы не подавать Блоку руки за его предательство. Апологетам большевистской революции такое толкование было и вовсе невыгодно. Им гораздо приятнее было сознавать, что явлением Христа в финале своей поэмы Блок благословил то, что совершилось в России в октябре 1917 года.
Для людей, одержимых политическими страстями, главное – решить, на чьей стороне поэт. Им, как детям, хотелось понять, «за красных» Блок или «за белых».
Между тем, если догадка Волошина верна, это ни в коем случае не означает, что Блок высказался своей поэмой «против большевиков». Это означает лишь, что смысл поэмы гораздо глубже, чем мы привыкли думать.
Выход нового человека на арену истории ознаменовался молчаливым преследованием Христа. «Незримый враг» еще не назван. Может быть, он даже еще и не узнан преследователями.
Пройдет совсем немного времени, и новый человек выскажется уже с полной определенностью:
Палестинский пигмей худосочный,
Надоел нам жестоко Христос, –
Радость жизни он сделал непрочной,
Весть об аде он людям принес.Но довольно садиста мы чтили,
Много крови он выпил, вампир!
Догнивай же в безвестной могиле,
Без тебя будет радостней мир!(Александр Тиняков)
Вот почему так нерадостен мир, в котором живут и действуют герои блоковской поэмы. Вот почему какая-тупая, зловещая тоска съедает их души:
Ох ты, горе-горькое!
Скука скучная,
Смертная!
Столь желанное для них царство радости и свободы не может осуществиться, покуда Христос жив, пока он не будет превращен в лагерную пыль, пока не догниет в безвестной могиле.
Все пути к возвращению в лоно старого мира и старых моральных координат для них отрезаны. Им остается только одно: преследовать Христа по пятам, вести с ним тотальную войну на полное уничтожение. Но пока они еще не победили в этой войне, пока Христос жив, мир, в котором они живут,– это еще не тот новый мир, в котором будут полностью уничтожены все прежние моральные координаты. Эти старые координаты еще не стерлись в их душе. И они осознают себя людьми, нарушившими, преступившими эти координаты.
Вот откуда эта тоска, которая гложет их постоянно, которая не дает им покоя, сосет и съедает их души.
Да, они решили жить и действовать по принципу «Все дозволено!». Но не потому, что они не испытывают на себе силу тяготения нравственного закона, живущего внутри нас, а потому, что они решили воспротивиться гнетущему действию этой силы.
Герои поэмы Блока сознательно преступили все нравственные запреты. Но этот акт и осознается ими как преступление.
Тут вспоминается один случай, поразивший некогда воображение Достоевского.
...Собрались мы в деревне несколько парней и стали промежду себя спорить: «Кто дерзостнее сделает?» Я по гордости вызвался перед всеми. Другой парень отвел меня и говорит мне с глазу на глаз:
– …Когда пойдешь к причастью – причастье прими, но не проглоти. Отойдешь – вынь рукой и сохрани…
Так я и сделал. Прямо из церкви повел меня в огород.
Взял жердь, воткнул в землю и говорит: положи! Я положил на жердь.
– Теперь, – говорит, – принеси ружье.
Я принес.
– Заряди.
– Подыми и выстрели.
Я поднял руку и наметился. И вот только бы выстрелить, вдруг предо мною как есть крест, а на нем Распятый! Тут я и упал с ружьем в бесчувствии.
(Федор Достоевский)
Причастие – это, согласно канонам христианской церкви, не что иное, как Тело Христово. Следовательно, выстрелить из ружья герой этого повествования осмелился ни больше ни меньше как в самого Христа.
То, что случай этот глубоко задел Достоевского, – неудивительно. Удивительно другое.
Казалось бы, история эта, с точки зрения Достоевского, могла иметь лишь один положительный, обнадеживающий смысл: то, что святотатство не удалось, что в душе «злодея» оказался некий нравственный барьер, не позволивший ему преступить самую страшную черту. Но Достоевского как раз больше всего поразило и – что уж вовсе удивительно – обнадежило совсем другое. А именно – «самое начало дела, то есть возможность такого спора и состязания в русской деревне: „Кто дерзостнее сделает?"»
Именно в этой неслыханной дерзости, в самой чудовищности случившегося Достоевский пытается почерпнуть надежду на грядущую перемену к лучшему в русской судьбе:
...Я все того мнения, что ведь последнее слово скажут они… Они скажут и укажут нам новую дорогу и новый исход из всех, казалось бы, безысходных затруднений наших. Не Петербург же разрешит окончательно судьбу русскую. А потому всякая, даже малейшая новая черта об этих, теперь уже «новых людях», может быть достойна внимания нашего.
Итак, слово было найдено уже тогда: «новые люди». Опять-таки нет ничего удивительного в том, что первым его произнес Достоевский. Удивительно, что эти так называемые «новые люди» не столько ужасают его, сколько изумляют и даже восхищают.
Узнаём
Лексические нормы - это правила употребления слова в соответствии с его словарным значением, а также правила сочетаемости слов между собой.
Рассмотрим примеры употребления слова в несвойственном ему значении. Слово обратно имеет значение «назад, в противоположную сторону», поэтому считается ошибкой употребление этого слова в таком контексте: обратно пошёл снег. В одном из первых изданий романа А. Фадеева «Разгром» можно было прочитать: Мечик навзничь упал на землю и уткнулся лицом в ладони. В этом предложении неточно употреблено слово навзничь", нельзя уткнуться лицом в ладони, если упасть навзничь, то есть на спину. В издание 1949 года автор внес исправление: Мечик ничком упал на землю и уткнулся лицом в ладони. В предложении Она рассказала всю его автобиографию неверно употреблено последнее слово. Автобиография пишется или рассказывается только самим автором, правильно было бы сказать: рассказать его биографию.
К ошибкам в употреблении слова в несвойственном ему значении относятся и случаи неправильного употребления однокоренных слов, близких по значению - смешение паронимов. Например, надеть пальто (одеть можно кого-то, надеть только на себя), поставить свою подпись (роспись - перечень, список чего-л.), у кассы стоят командированные (командировочными могут быть расходы, командированный - человек), стать на цыпочки (встать - подняться на ноги).
Для правильного употребления слов в речи необходимо учитывать их способность соединяться друг с другом. Рассмотрим пример: Большинство времени уходило на составление ненужных отчетов. Слово большинство сочетается со словами, обозначающими предметы, которые поддаются счету: большинство книг, большинство студентов и т.п. Неправомерно употребление в этом контексте слова времени, правильно будет сказать: большая часть времени.
Разную лексическую сочетаемость имеют многозначные слова. Так, например, слово низкий в значении «малый по высоте» сочетается с существительными: рост, человек, гора, дерево, шкаф ; а в значении «плохой, подлый, бесчеловечный» - со словом поступок.
К речевым ошибкам относятся случаи многословия или употребления лишних слов. Плеоназмом (от греч. плеоназмос - излишество) называется употребление в речи близких или идентичных по значению и потому лишних слов: главная суть, повседневная обыденность, бесполезно пропадает, предчувствовать заранее, ценные сокровища, темный мрак и т.п.
Разновидностью плеоназма является тавтология (от греч. тауто - то же самое и логос - слово) - повторное обозначение другими словами уже названного понятия: умножать во много раз, спросить вопрос, возобновить вновь, необычный феномен, движущий лейтмотив. Тавтология может возникнуть при повторении однокоренных слов: рассказать рассказ, а также при соединении иноязычного и русского слова, дублирующих друг друга: памятные сувениры, впервые дебютировал. Тавтология может свидетельствовать о том, что говорящий не понимает точного смысла заимствованного слова: юный вундеркинд, мизерные мелочи, внутренний интерьер, ведущий лидер, интервал перерыва и т.п.
Иногда в речи допускаются ошибки при воспроизведении фразеологических оборотов: факир (вместо калиф) на час, выбивать из нормы (вместо колеи), играть значение (вместо роль), львиная часть (вместо доля), сломив (вместо сломя) голову, скрипя сердцем (вместо скрепя сердце). Чаще всего эти ошибки связаны с непониманием смысла идиомы, незнанием истории возникновения этого оборота в речи.
Наличие лексических ошибок в речи свидетельствует не только о стилистической небрежности, но и указывает на нечеткость, неопределенность представлений автора о предмете речи.
Тренируемся
№ 116. Определите лексическое значение следующих слов:
адресант, адресат, авторитет, алгоритм, блокада, бюллетень, дефект, дефицит, коллаж, консенсус, легитимность, ментальность, оранжерея, привилегия, приоритет, референдум, структура, шествовать, шефствовать, экспансия, эмиссия, язык, ярмарка.
- 1. Определите стилистическую окраску этих слов.
- 2. Какие из этих слов являются однозначными?
- 3. Составьте предложения с любым многозначным словом, употребив его в разных значениях.
№ 117. Определите лексическое значение слов. Многозначные это слова или омонимы? Докажите свой вывод.
Актив, заставить, комиссия, косяк, мотив, наряд, печь, пропасть, расположить, реакция, свет, склад, следить, слепить, совет, стать, течь, строй, топить, хватать, чинить, язык.
1. Составьте словосочетания с каждым омонимом.
№ 118. Определите слово по его значению.
- 1. Силлабические стихи, распространенные в русской литературе XVII-XVIII вв.
- 2. Печатное издание в форме книжки, раскрывающейся, как ширма.
- 3. Род поэзии, идеализированно изображающий пастушескую жизнь; пастораль.
- 4. Точно соответствующий, равный чему-либо, совпадающий с чем-
либо.
- 5. Излишняя самоуверенность в поведении, в речи.
- 6. Два произведения одного автора, связанные единством замысла и преемственностью сюжета.
- 7. Застарелый, закоренелый.
- 8. Дипломатический документ с изложением взглядов правительства на какой-либо вопрос.
- 9. Научное исследование, посвященное одному вопросу, одной теме.
- 10. Направление развития от высшего к низшему; движение назад, упадок.
Слова для справок: адекватный, апломб, буклет, буколика, вирши, дилогия, закоснелый, меморандум, монография, регресс.
№ 119. Определите значение каждого слова. Составьте словосочетания с этими словами.
Белить - белеть, горячий - горючий, добряк - доброхот, контекст - конспект, обретенный - обреченный, огородный - огороженный, приходный - приходский, старый - старинный, эстетский - эстетичный - этичный.
№ 120. Составьте словосочетания.
- 1. Аморфный; бесформенный, расплывчатый (масса, вещество, требование, определение, формулировка).
- 2. Быстрый, стремительный, скорый (развитие, рост, темпы, бег, танец, шаг, марш, движение, поезд, течение).
- 3. Выполнить, завершить (план, работа, обязательства).
А. Демонстрационный, показательный (стенд, полет).
- 5. Длинный, долгий (ночь, осень, жизнь, год, перерыв, ожидание, беседа, костюм).
- 6. Известие, сообщение, уведомление, весть (бюро погоды, из банка, с колхозных полей, из дому, о болезни матери).
- 7. Исправить, устранить (ошибки, недостатки).
- 8. Истинный, настоящий, подлинный, заправский (человек, охотник, друг, документ).
- 9. Иностранный, заграничный, зарубежный (музыка, эстрада, командировка, оборудование, корабль, пресса, валюта, делегация).
- 10. Название, имя, кличка, прозвище (человек, ученик, кошка, собака, кинофильм, ателье).
- 11. Повысить, расширить (кругозор, квалификация).
- 12. Предвещать, предсказать (победа, успех, погода).
- 13. Продолжительный, долгий, длинный, длительный, долговременный (кредит, путь, воздействие, период, сборы).
- 14. Созвать, организовать (встреча, совещание, форум, симпозиум).
- 15. Тихий, безмолвный, бесшумный, беззвучный (шорох, смех, звук, шаги, всплеск, весна, разговор, ночь, движение, мотор, ученик).
- 16. Увеличить, усилить, ускорить (темпы, контроль, потенциал).
- 17. Увеличить, повысить (объем, уровень, заработная плата).
- 18. Удешевить, снизить (себестоимость, товары, цены).
- 19. Часть, доля, доза (земля, вода, истина, заботы, участие, класс, мороженое, лекарство).
- 1. Определите стилистическую принадлежность словосочетаний.
№ 121. Определите значение словосочетаний. Составьте предложения с каждым из них.
Опасный человек - опасливый человек",
освоить прочитанное - усвоить прочитанное",
осудить действия - обсудить действия",
тактичные шаги - тактические шаги.
№ 122. Укажите, чем различаются данные слова-паронимы, употребите их в словосочетаниях или предложениях.
- 1. Организация - организованность, сопротивление - сопротивляемость, производство - производительность, правда - правдивость, ложь - лживость, лицо - личина, подпись - роспись.
- 2. Горный - гористый, высокий - высотный, единый - единственный, злой - злобный, лесной - лесистый, праздный - праздничный, практичный - практический, пустой - пустынный, решающий - решительный.
№ 123. Подберите к каждому слову-парониму имя существительное, приведенное в скобках. Значения слов уточните в словаре паронимов.
Болотный - болотистый (местность, лихорадка, край, испарения, техника, цвет, растительность, пойма).
Гармоничный - гармонический (голос, стиль, воспитание, человек, звуки, цвета, ноты).
Главный - заглавный (часть, момент, роль, мотив, инженер).
Дипломатичный - дипломатический (ответ, поступок, работник, корпус, речь, выступление, протокол, неприкосновенность).
Желанный - желательный (приезд, результат, миг, час, подход, направление, взгляд, улыбка, слово, голос).
Жесткость - жестокость (дивана, детей, характера, игры, климата, сроков).
Командированный - командировочный (отчет, удостоверение, деньги, врач).
Нетерпимый - нестерпимый (зной, боль, положение, условия, блеск, горе, человек).
Осложнить - усложнить (дело, вопрос, задание, проект, жизнь, решение задачи).
Основать - обосновать (теорию, вывод, решение, доказательство, претензию).
Памятный - памятливый (человек, подарок, встреча, поездка).
Практический - практичный (конференция, направленность деятельности, одежда, женщина, интерес).
Представить - предоставить (слово, возможность, кредит, конспект, отчет, материалы, доказательства).
Расчетливый - расчетный (траектория полета, невеста, скорость, сосед, книжка).
Сломанный - сломленный (аппарат, человек, рука, борец).
Целый - цельный (день, кусок мрамора, натура, чашка, молоко).
Технический - технологический (перерыв, прогресс, характеристика).
Усвоить - освоить (целинные земли, хорошие манеры, привычку, моду, машину, новую технику, профессию, лекцию, теорию).
Экономический - экономичный (теория, ведение хозяйства, наука, машина).
Эффективность - эффектность (освещения, оформления, речи, движений, двигателя, метода, способа, внедрения новой техники, капиталовложений, производительности труда).
Явный - явственный (заговор, ложь, брак, враг, запах, звук, необходимость).
№ 124. Укажите, какой пароним надо употребить в следующих случаях:
- 1) абонент или абонемент - о человеке, имеющем документ на право пользования библиотекой, бассейном и т.д.;
- 2) адресат или адресант - о человеке, получающем письмо;
- 3) безответный или безответственный - о человеке крайне беспечном, беззаботном;
- 4) двуручный или двурушный - о человеке неискреннем, лицемерном;
- 5) дипломатический или дипломатичный - о человеке уклончивом, ловком собеседнике;
- 6) нетерпимый или нестерпимый - при определении явления, с которым нельзя мириться;
- 7) рыбий или рыбный - говоря о еде, приготовленной из рыбы;
- 8) тяготеть или тяготить - объясняя влечение человека к науке.
№ 125. Выберите подходящее по смыслу слово изданных в скобках.
- 1. Анализ финансового положения объединения по экспортным операциям проводится на основании данных бухгалтерской (отчетности - отчетливости) по экспорту. 2. Отсутствие научно (основанных - обоснованных) механизмов прогнозирования, оценки рынка труда привело к известному дисбалансу в этой сфере. 3. (Главную - заглавную) роль в фильме «Мой ласковый и нежный зверь» сыграл Олег Янковский.
- 4. Второй (отборный - отборочный) тур уже закончился. 5. (Оплатить - заплатить) за проезд до станции «Люберцы». 6. (Заплатить - оплатить) счет. 7. Людочка обладала (скрытым - скрытным) характером. 8. Он был награжден медалью за самоотверженный (поступок - проступок). 9. Нужно (помириться - примириться) со случившимся. 10. Соседи после ссоры (примирились - помирились). 11. (Осмотреть - посмотреть) выставку картин молодых художников можно в следующем зале. 12. (Представьте - предоставьте) мне необходимые материалы.
- 13. Ему (предоставилась - представилась) невероятная возможность.
- 14. (Одень - надень) пальто. 15. (Завесьте - взвесьте) мне вот этих конфет. 16. (Договоренность - договор) на поставку леса.
№ 126. Представьте, что в вашем окружении появился молодой человек или девушка, в лексиконе которого встречаются такие слова:
зашибись, прикинь, достал, прикольный, стопудово, влом, врубаться, тащиться, прикид, обалденный, фигня, безбашенный, чувак, кликуха, лох, халява, скурвиться, косить.
- 1. Переведите речь вашего друга на литературный язык.
- 2. Как вы думаете, почему такие слова появляются в речи молодых людей?
- 3. Как вы относитесь к жаргонным словам в речи молодежи?
№ 127. Найдите и исправьте ошибки, связанные с неправильным употреблением слова в речи.
- 1. На предприятии использовалось прогрессивное оборудование.
- 2. На улице лил большой дождь. 3. В последние годы было создано массовое количество инновационных форм. 4. В разговоре он допустил сильную ошибку. 5. Наконец-то обнаружены остатки царской семьи. 6. Грехи мои тяжелые! 7. Фермерам стало экономически ущербным реализовывать скот по этим ценам. 8. При подготовке к выступлению мы соблюдаем крепкую конспирацию. 9. Эти данные позволили автору основать следующие выводы и положения. 10. Мы должны бороться всеми нашими ресурсами. 11. Очевидна нетождественность правительственной программы социальным условиям жизни.
№ 128. Составьте словосочетания, учитывая лексическую сочетаемость.
Группа, караван, колонна, косяк, отара, рой, стадо, стая, табун, толпа.
Слова для справок: верблюды, голуби, демонстранты, коровы, лошади, любопытные, овцы, пчелы, рыбы, туристы.
№ 129. Объясните случаи нарушения лексической сочетаемости. Исправьте ошибки.
Теперь каждый гражданин получил возможность обладать собственностью. 2. Проходит процесс формирования рыночных структур.
3. По мере относительного насыщения простейших потребностей в еде, одежде, жилье на первое место выходят потребности в самореализации, творчестве, признании коллег и т.п. 4. В дипломной работе дается теоретическое осмысление опыта.
№ 130. Укажите случаи нарушения сочетаемости слов. Объясните, в чем они состоят. Исправьте предложения.
1. Этот вид деятельности способствует потере производства в качестве и отделке тканей. 2. Благоприятно сказался на промышленников Указ императора Павла I. 3. Многочисленные стихийные базары значительно обезобразили город. 4. Как опыт западных стран, так и отечественная практика богаты фактами разорения не только мелких предприятий, но и крупных заводов. 5. Вода все больше прибывала, и положение являлось опасным. 6. Скоропостижный приезд родственников застал нас врасплох. 7. Необходимо решительно ставить свои требования.
№ 131. Прочитайте предложения. Определите значения выделенных слов. Установите, в чем причина возникновения двусмысленности. Устраните ее.
Образец. Эта камера теперь ваша. Слово камера имеет несколько омонимов: Эта фотокамера теперь ваша. Эта автомобильная камера теперь ваша. Эта тюремная камера теперь ваша.
- 1. После повторного анализа были получены опизичные данные.
- 2. Эту способность модели просмотрели.
- 3. Недостаток приборов ставит под сомнение результаты эксперимента.
- 4. Аудитория мне понравилась.
- 5. Ваша выдержка меня порадовала.
- 6. Как прекрасен этот свет
- 7. Мы долго искали ключ, но найти его так и не смогли.
№ 132. Употребите данные сочетания в контексте. Следите за тем, чтобы не возникла двусмысленность.
1. Загнать лошадь, клин, шапку. 2. Прослушать выступление, курс лекций, сердце. 2. Просмотреть рукопись, книгу, ошибку. 4. Оставить дом, деньги, без сладкого, без внимания. 5. Обойти озеро, обойти спортсмена на вираже. 6. Почитать Пушкина, роман, старших. 7. Отобрать книги, оружие. 8. Гражданский долг, кодекс, брак, костюм. 9. Премудрый ответ, человек, стиль изложения.
№ 133. Распределите словосочетания в три столбика:
Автобиография жизни, агрессивный экстремизм, адрес местожительства, будущая перспектива, букинистическая книга, взаимно друг к другу, габаритные размеры, голосование по вотуму доверия, горячий снег, живой труп, завещать в наследство, звонкая тишина, из официального коммюнике, коллега по работе, местный абориген, молодой юноша, монументальный памятник, народная демократия, народный фольклор, ночная серенада, облокотиться спиной, обыкновенное чудо, очевидное-не- вероятное, патриот своей родины, первая премьера, первый лидер, период времени, полное фиаско, прейскурант цен, реальная действительность, рыбная уха, саммит на высшем уровне, свободная вакансия, сладкая боль, старый ветеран, хронометраж времени, целиком и полностью погружен, частная собственность, четкая ясность, штурвал руля, экспонат выставки, яблочная шарлотка.
№ 134. Отредактируйте фразы.
- 1. Каждый герой имеет свои индивидуальные черты. 2. Территориальные образования в недавнем прошлом не просто игнорировались, а вообще не принимались во внимание. 3. Медведя выводили во двор и подкатывали к нему пустую порожнюю бочку, утыканную гвоздями.
- 4. Реформа ведется при одновременном сосуществовании старых и новых структур управления. 5. Последним остатком свободной торговли являются стихийные базары. 6. В состав структуры вошли: страховая компания, гостиничная фирма, социальная фирма. 7. Пресса высоко позитивно оценивает результаты предвыборной кампании. 8. Необходимо учитывать эти тонкие нюансы. 9. В июле месяце намечается завершение реконструкции этой станции метрополитена. 10. Незаконное растаскивание государственного имущества не могло продолжаться бесконечно. 11. Перед своей смертью он написал завещание. 12. В пресс-зале будет экспонироваться выставка графики Елены Зуевой. 13. Войска талибов были вынуждены отступить назад. 14. Она по праву завоевала первое место и призовой кубок.
№ 135. Найдите случаи тавтологии и исправьте фразы.
1. Я не считал, что надо что-то планировать в этом плане. 2. Власти города определили, когда прозвенит последний звонок. 3. Раскрывая предложенную тему, мы попытаемся раскрыть концепцию занятости в новых социально-экономических условиях России. 4. Риск пошива швейных изделий в Иванове для следующей реализации в странах СНГ оказался слишком велик. 5. Множество преград преграждало ему путь. 6. Огонь охватил здание, которое вскоре было все охвачено огнем. 7. В отличие от становления предпринимательства в XIX веке, отличавшегося самобытностью и народностью, предпринимательство XX столетия являет более пеструю картину. 8. Традиционные экономические теории традиционно учитывали только низшие потребности. 9. Мне приятно думать, что рядом существует это пушистое существо. 10. Время сна зависит от времени года - зимой мы спим дольше. 11. Колорадский жук размножился и во множестве заселил наши поля. 12. Комфортные ощущения Вы можете ощущать, если будете пить простую воду или зеленый чай.
№ 136. Исправьте ошибки.
1. К концу соревнований в более лучшем положении оказалась команда «Рубин». 2. Я окончил университет два года тому назад. 3. Мы не в состоянии составить конкуренцию фирме «Факел». 4. Менеджер рассказал о перспективах на будущее. 5. Я рад, что контракт подписан, потому что это мой первый дебют. 6. Он уволен за прогул без уважительной причины. 7. В своем докладе я постараюсь изложить главную суть нашего проекта. 8. Первая премьера спектакля состоялась в 1978 году. 9. Я внес свои коррективы и поправки. 10. Иван Петрович Задорин - старый ветеран завода. 11. Продолжительность процесса длится несколько часов. 12. Инициатором и зачинателем движения является экономическая ассоциация. 13. Он кивнул головой в ответ. 14. Чего там есть? Супа-то кот поплакал. 15. Под лежачим камнем вода не течет. 16. Данный опыт имел большую роль в моей деятельности.
№ 137. Прочитайте. Определите стиль речи. Оправдано ли употребление иноязычных слов в этих предложениях? Замените эти слова синонимами.
- 1. На концерте эстрадной музыки превалировали вокальные номера. 2. Жители Ярославской области отметили дефекты в работе местной прессы. 3. Дедушка презентовал мне старинные часы. 4. Наша команда потерпела фиаско в отборочном туре. 5. Я хочу информировать вас о предстоящем совещании. 6. Его манера говорить производит крайне негативный эффект. 7. Эта музыка очень популярна среди тинейджеров.
- 8. Это явно дефект воспитания. 9. Данные новации могут оказаться весьма продуктивными. 10. Состоялся форум модельеров, на котором демонстрировались новые модели. 11. Предупреждаю Вас о невозможности повторения подобных прецедентов. 12. Бизнес-встреча продлится 2 часа с перерывом на кофе-брейк.
Проверяем себя
- 1. Что изучает лексика?
- 2. Какие лексические ошибки вы знаете?
- 3. Что такое плеоназм?
- 4. Что называется тавтологией?
- 5. Какие слова называются паронимами?
Стилистика – самостоятельная лингвистическая дисциплина, наука об умелом выборе языковых средств, знание которых открывает простор для их творческого использования в устной и письменной речи. Нужно только не ограничиваться узким кругом привычных слов, отказаться от штампов, стараться использовать все стилистические ресурсы для правильного и образного выражения мысли. В стиле речи отражается духовный мир человека, его начитанность, знания, вкусы и симпатии. Каждый образованный человек должен работать над стилем своей речи. Совершенствование речевой культуры – это процесс постоянный, неизменно сопровождающий наше духовное развитие.
Шел урок литературного чтения. Ученикам было предложено кратко пересказать своими словами содержание I главы повести А. С. Пушкина «Дубровский». Был вызван вихрастый голубоглазый крепыш, который неуверенно начал:
В одном. этом, как его. ну, поместье жил один помещик Троекуров. Троекуров был сильно богатый, и он никого не слушал, он все делал так, как ему хотелось, и его все боялись.
Учителю пришлось, конечно, прервать эту сбивчивую, неряшливую речь. С участием всего класса было установлено, что голубоглазый крепыш умудрился в двух предложениях сделать. восемь ошибок.
«Как?! - удивитесь вы, перечитывая его слова. - Откуда такая уйма ошибок? Ну, допустим, эти словечки «как его», «ну», а в остальном ведь он сказал довольно правильно?»
Да, грамматических ошибок в каждом отдельном слове его ответа вы действительно не найдете. Хотя, если бы предложить ему записать свой ответ, они, возможно, появились бы. Однако здесь кроются ошибки другого рода - стилистические. Вот они:
1. У Троекурова было не одно поместье, поэтому правильно будет сказать не в одном поместье, а в одном из своих поместий. Так точнее.
2. Чтобы избежать надоедливого повторения однозвучных слов поместье, помещик, следует одно из них заменить синонимом - в одном имении жил помещик или: в одном поместье жил барин. Так благозвучнее.
3. Нет смысла говорить один помещик: ведь речь идет не о каком-то неизвестном лице, а именно о Троекурове. Без слова один короче и яснее.
4. Слова этот, как его, ну не только ничего не выражают, но и засоряют речь, делают ее неряшливой, маловыразительной.
5. Незачем вторично упоминать фамилию Троекурова: для этого существуют местоимения - можно сказать он или этот барин. Так разнообразнее, приятнее для слуха.
6. Слова сильно богатый годятся только в просторечии. Надо сказать: очень богат.
7. Первый союз и в данном случае не на месте, его лучше употребить перед последним однородным сказуемым, выбросив совершенно лишнее здесь местоимение он.
8. Последнюю многословную и громоздкую характеристику помещика можно заменить одним очень точным и выразительным словом - самодур.
Вот вам и восемь стилистических ошибок в ответе незадачливого ученика. Если избежать их, получится примерно следующее: В одном из своих имений жил помещик Троекуров, богатый самодур, которого все боялись. Конечно, с точки зрения стилистики эта фраза тоже не безупречна: она суховата, ей недостает образности. Следовало бы использовать, к примеру, эпитеты жестокий, грубый, высокомерный; метафору трепетали (вместо боялись) и другие выразительные средства. Но об этом разговор особый.
Итак, стилистическими ошибками принято называть такие, которые снижают точность, ясность, выразительность и образность речи, а нередко даже искажают смысл.
Остановимся прежде всего на одном из основных требований стилистики - точности и ясности.
ДРУГ И ВРАГ МОЙ.
Самые высшие достижения человеческой мысли, самые глубокие знания и самые пламенные чувства останутся неизвестными для людей, если они не будут ясно и точно оформлены в словах.
Вспомните слова Кости Шишкина из повести Н. Носова «Витя Малеев в школе и дома»:
Мама говорит, что я беззаботный. А почему я беззаботный? Потому что мне не о ком заботиться.
Как видим, Костя понимает смысл слова беззаботный по-своему: тот, кто ни о ком не заботится. Представим себе на минуту, что он, решив доказать матери противоположное, обратился к учителю с просьбой:
Говорят, что я беззаботный. Поручите мне группу малышей, я буду следить за ними на переменках.
Очевидно, преподаватель ответил бы ему, разведя руками:
Ну, знаешь, беззаботному доверить малышей мы не можем.
И он будет прав: можно ли довериться беззаботному, т. е. не проявляющему заботы о своих делах, беспечному человеку?
Итак, свои мысли Костя выразил грамматически правильно, однако слова его не достигли цели, они обратились против него же, потому что употребил он их неточно, неверно.
Очевидно, важнейшим требованием стилистики является точность и ясность, т. е. полное соответствие слов тем понятиям, которые вы желаете выразить. Замечательный русский писатель А. Н. Толстой об этом писал: надо «отбирать точные, меткие, отвечающие смыслу определяемого ими понятия слова». То же самое неустанно повторял великий мастер художественного слова
А. М. Горький: необходимо выбирать из богатейшего нашего словаря «наиболее точные, ясные, сильные слова».
Каковы же причины неточности высказывания, приводящие нередко к языковым нелепостям, «ляпсусам»?
Во-первых, иногда мы путаем слова, похожие по звучанию, но совершенно различные по смыслу. Однажды, говоря о метро, кто-то назвал эскалатор (движущуюся лестницу) экскаватором, чем очень удивил слушателей, а некоторых и напугал: решили, что произошел обвал и для расчистки туда направили экскаваторщиков.
Таких слов немало: невежа (грубый, невоспитанный человек) и невежда (необразованный, не сведущий в какой-либо отрасли человек, неуч); комплект, (полный набор каких-либо предметов) и комплекс (сочетание каких-нибудь действий, свойств); преобразить (изменить вид) и преобразовать (переделать, перестроить, превратить во что-либо другое); ветеран (опытный, бывалый, испытанный в боях воин; заслуженный работник, деятель на каком -либо поприще) и ветеринар (врач, лечащий животных) и т. д.
К ошибкам такого рода приводит и неправильное понимание смысла словообразовательных элементов (суффиксов, приставок), которые могут не только придать слову новый оттенок (дружеский-дружественный), но и совершенно изменить его значение (остатки - останки).
Нередко однокоренные слова, имея один и тот же общий смысл, обладают различными оттенками значений. Возьмите слова зачинатель и зачинщик. И то и другое обозначает человека, начавшего какое-либо дело. Однако слово зачинщик носит на себе печать неодобрения, обозначая начавшего что-либо неблаговидное: ссору, драку и т. п. Поэтому нельзя сказать зачинщик соревнования, не говорят и зачинатель скандала.
Во-вторых, иногда не учитывают сочетаемости слов. Нельзя, например, сказать: шкатулка самодельной работы, так как самодельными могут быть вещи, предметы, а работа (выполнение) может быть ручная пли фабричная.
Наконец, встречается в речи и неудачное расположение слов, строение фразы, что ведет к двусмысленности, а порой и к бессмыслице. Иногда, правда, двусмысленность не затемняет основного значения фразы. Например: Высота покоряется смелым. Это можно понимать двояко: Высота покоряется кому?-смелым (людям) и кем?-смелым (человеком). Перед нами, так сказать, «благополучный» случай двусмысленности. Однако чаще всего неудачное построение фразы затемняет смысл. Так, в предложении Александру совсем не видно за вами непонятно: ему (Александру) не видно или ее (Александру) не видно? В этом случае приходится переделывать фразу: Александр совсем не видит за вами или: Мы не видим за вами Александру.
Можно привести немало примеров тщательной работы писателя над языком своих произведений, внимательного подбора наиболее точных слов. Так, в старых изданиях повести «Разгром» А. Фадеева можно встретить фразу: Мечик навзничь упал на землю и уткнулся лицом в ладони. Упасть навзничь - значит вверх лицом, на спину. Но в таком случае не говорят уткнулся лицом в ладони, а закрыл ладонями лицо. Поэтому в издание 1949 г. автор внес исправление, заменив неточное слово навзничь словом ничком, т. е. лицом вниз.
Предлагаемые ниже занятия помогут в выборе точных слов и построении правильных предложений, научат избегать языковых ошибок.
В ЧЕМ ОШИБКА?
Ведущий медленно читает помещенные ниже примеры и предлагает учащимся обнаружить и исправить ошибки, которые связаны с незнанием точного значения слова или с неудачным расположением и употреблением слов.
I. 1. Все единогласно (единодушно) подумали об оставленном товарище. 2. У нас много сообщников (единомышленников) среди простых людей всего мира. 3. Трудно было им противопоставлять (противостоять) такому натиску. 4. Обладая острым обаянием (обонянием), он сразу уловил запах дыма. 5. Он оказался круглым невежей (невеждой) в технике. 6. Нас ознакомили с новым комплектом (комплексом) гимнастических упражнений. 7. Постепенно человек укрощал (приручал) диких коз, свиней и других животных. 8. Мы предупредительно (предусмотрительно) захватили с собой веревку и фонарик. 9. Жухрай был закоренелым (убежденным) революционером. 10. Врач взял ланцетом (пинцетом) кусочек ваты. 11. Старый астроном приходил в свою консерваторию (обсерваторию) раньше всех. 12. Особенно понравился ребятам в метро экскаватор (эскалатор). 13. Писатель показал, как развращает человека личная (частная) собственность. 14. Товарищ ответил мне дружественным (дружеским) пожатием руки. 15. Взрывательной (взрывной) волной выбило стекла в окнах соседских (соседних) домов. 16. Хозяйка накормила путешественников сытым (сытным) ужином. 17. Молодой рабочий вскоре стал зачинщиком (зачинателем) социалистического соревнования. 18. Помещик был груб со своими придворными (дворовыми). 19. Помещики жестоко угнетали своих крепостников (крепостных). 20. Народные массы терпели двойственный (двойной) гнет. 21. У него были невыразимые (невыразительные) черты лица, какие-то водяные (водянистые) глаза и волосы песчаного (песочного) цвета. 22. Собака с жалким (жалобным) воем бросилась под ноги хозяйке. 23. Впереди простирались болотные (болотистые) луга, дальше местность была горная (гористая). 24. Останки (остатки) пищи старушка бережно спрятала. 25. За последние годы наш город значительно преобразовался (преобразился). 26. Мы никак не могли с этим смириться (примириться). 27. По пыльным дорогам тянулись обозы беглецов (беженцев). 28. Он нам представил (предоставил) полную свободу. 29. Дыхание больного стало отрывистым (прерывистым). 30. Гоголь смело уличал (обличал) пороки крепостнического строя.
II. 1. Летом Олег посетил небольшой городок у моря, в котором он прожил пять лет. (Выходит, Олег прожил пять лет в море. Надо: приморский городок, в котором.) 2. Воротник на моем пальто сшит из шкурки лисы, которую подарил нам знакомый охотник. (Неясно, что подарил охотник: лису пли шкурку лисы. Надо: из лисьей шкурки, которую.) 3. Самолет летит гораздо быстрее поезда. (Поезд не летает. Надо: быстрее, чем идет поезд пли: движется быстрее поезда.) 4. Отец умер, когда ему было три года. (Надо указать, кому именно было три года, пли сказать: Трех лет он лишился отца.) 5. Товарищи пошли той же дорогой, по которой ходили мы, но вернулись обратно. (Неизвестно, кто вернулся: мы или товарищи. Следует сказать: той же дорогой, что и мы.) 6. Мы поймали десять окуней, в том числе одного ерша. (Ерш не может входить в число окуней. Надо: и одного ерша или: кроме того.) 7. Генерал взял мальчика на воспитание, но по дороге он заболел. (Непонятно, кто заболел. Если генерал, то не нужно местоимение он, а если мальчик, то надо вместо он сказать тот или указать имя мальчика.) 8. Эта книга помогла в борьбе революционеров с буржуазией. (Неясно, кому помогла. Надо: помогла революционерам, в борьбе с буржуазией.) 9. О своих переживаниях в те годы он написал книгу. (Неизвестно, когда написал. Надо или: о переживаниях тех лет, пли: он написал в те годы книгу.) 10. Больной попросил сестру налить себе воды. (Непонятно, кому налить. Надо: налить ему воды или: чтобы она налила себе воды.) 11. Вскоре Дубровский поймал крестьян Троекурова в своих лесах, кравших дрова. (Получается, что леса крали дрова. Надо: поймал в своих лесах крестьян, кравших дрова). 12. Это бы прочитать моему товарищу! (Непонятно, кто должен прочитать: сам товарищ или говорящий ему. Следует сказать: это бы прочитал или: это бы послушал.) 13. Солдат встретил цыган. (Неясно, кто кого встретил: один солдат многих цыган или один цыган многих солдат. Следовало бы: солдат встретил толпу (нескольких цыган).
Долой однообразие
ЧТО ЛИШНЕЕ?
Найдите лишние слова в следующих предложениях.
I. 1. В дороге Гринева и Савельича застал снежный буран. 2. Он сидел, облокотившись локтями о стол. 3. Народ все более сильнее ненавидел помещиков и капиталистов. 4. В этот вечер я не успел закончить до конца эту работу. 5. Всадники уже приближались ближе к деревне. 6. Наше село находится приблизительно километрах в десяти от районного центра. 7. Излучение радиоактивных лучей опасно для жизни. 8. Муму очень сильно привязалась к Герасиму. 9. На Камчатке много горячих гейзеров. 10. Караван двигался по песчаным барханам к оазису. 11. Мы вновь возобновили переписку с чехословацкими ребятами. 12. На площади собралось тысяч пять человек народа. 13. Например, приведем такой пример. 14. У ворот стоял пожилой старик и смотрел вдоль улицы. 4. Мы заранее предвидели все трудности похода и хорошо подготовились к нему.
ЗОЛОТЫЕ СЛОВА.
Синонимы используются, конечно, не только для замены часто повторяющихся слов, чтобы избежать однообразия в звучании речи. Цели их стилистического употребления гораздо шире. Остановимся на некоторых из них.
1. Перед нами фраза: Лаборатория помещалась в маленькой комнатке; теперь для нее выстроили большое помещение. Мысль понятна, однако ее можно выразить точнее и ярче: речь идет о тесноте, поэтому вместо помещалась можно употребить точное и выразительное слово ютилась; о маленькой тесной комнатке говорят каморка, клетушка; вместо большое (помещение) уместно сказать просторное. Следовательно, синонимы дают возможность охарактеризовать предмет более точно и ярко.
2. Синонимы используются для того, чтобы придать большую эмоциональность, выразительность, экспрессивность речи. Это становится ясным уже из простого сопоставления таких синонимов, как: упасть и шлепнуться, грохнуться, рухнуть; идти и тащиться, плестись, шагать и т. п.
3. Синонимы употребляются также для придания повествованию оттенка того или иного стиля речи.
Так, например, общеупотребительному (нейтральному) слову смотреть, с одной стороны, соответствует (в разговорной речи) глядеть, а с другой - книжное созерцать; соответственно сравним: сбросить - скинуть - низвергнуть; столкнуть - спихнуть и т. д.
ОДНО ИЗ ДВУХ
Ведущий читает предложения, произнося оба синонима, заключенные в скобки. Задача учащихся - выбрать один из них, более соответствующий стилю данного предложения (разговорно-бытовому и разговорно-литературному или книжному).
1. (Сегодня, нынче) денек выдался на славу. 2. (Сегодня, нынче) в 15 часов в актовом зале состоится собрание. 3. (Возвратился, воротился) старик ко старухе. (П.) 4. Директор (возвратился, воротился) из отпуска и приступил к работе. 5. Ребята пекли в горячей золе (картофель, картошку). 6. (Картофель, картошка)- травянистое многолетнее растение семейства пасленовых. 7. Да ты говори (ясно, толком), в чем дело. 8. Учитесь выражать свои мысли (ясно, толком) и четко. 9. Как тень, она без цели (бродит, слоняется). (П.) 10. Никто ничего не делал, (бродили, слонялись) без толку в коридорах. (Фурм.) 11. Ружьишко с собой прихватил - (авось, может быть) попадется косой. 12. Взял с собой ружье, (авось, может быть) встретится заяц. 13. Огурцов и капусты было (много, вволю): ешь добровольно, сколько душа хочет. (Ч.) 14. На складе было (много, вволю) самых разнообразных продуктов. 15. Эдакую (махину, громаду) разве сдвинешь с места? 16. Луч прожектора осветил могучую (махину, громаду) парохода. 17. Мальчишки (начали, затеяли) какую-то игру. 18. Ученые (начали, затеяли) новый цикл исследований. 19. Уходи, (пока, покуда) цел, и (в следующий раз, вперед) не попадайся. 20. (Пока, покуда) отправляйтесь домой, (в следующий раз, вперед) будьте осмотрительны. 21. А вот и не скажу! (Ни за что, хоть убей) не скажу! 22. Мы единодушно решили оставить товарищей в беде. 23. Ну, да уж (хорошо, ладно), ничего не поделаешь. 24. Вот и (хорошо, ладно), что вы явились вовремя. 25. А ты вон (посмотри, погляди): я тебе вчера топорик (изготовил, смастерил). (Ос.) 26. Мы (смотрели, глядели), как (изготовляют, мастерят) различные изделия из пластмассы. 27. (Пусть, пускай) книги будут вашими добрыми друзьями на всю жизнь. 28. Хватит ему сидеть, (пусть, пускай) отдохнет. 29. Такого дива мы (никогда, отроду) не видали. 30. Таких удивительных вещей мы (никогда, отроду) не видели. 31. Раз без седла ездил, в седле и (тем более, подавно) сумеешь. (Г.) 32. Если они в состоянии это сделать, то вам (тем более, подавно) это по силам. 33. Возиться с этим у нас вовсе не было (желания, охоты). 34. У него возникло непреодолимое (желание, охота) совершить какой-нибудь подвиг. 35. Барыня, наконец, такой дала (выговор, нагоняй) Таврило, что тот целый день только потряхивал головой. (Т.) 36. Начальник объявил ему в приказе строгий (выговор, нагоняй). 37. Ума не приложу, откуда у него эти барские (обычаи, замашки). 38. У каждого народа свои (обычаи, замашки). (Л. Т.) 39. В полдень невыносимо (жгло, жарило) солнце. 40. Мочи нет, как солнце (жжет, жарит!) 41. Полно тебе (обижаться, дуться) из-за такого пустяка.
42. Довольно тебе (обижаться, дуться) из-за такой мелочи. 43. Мы с ним с малолетства (неразлучные, закадычные) дружки. 44. С юных лет они были (неразлучными, закадычными) друзьями. 45. Каким-то (чутьем, нюхом) ощутил он неискренность в его словах. 46. Вы уж со мною не спорьте, у меня на этот счет есть (чутье, нюх). 47. Захворал он в дороге, (едва, насилу) отходили. 48. Заболел он в пути, (едва, насилу) удалось вылечить.
КТО ЛУЧШЕ?
(Игра-соревнование)
Ведущий записывает на доске следующие группы синонимов.
1. Показать, описать, изобразить, обрисовать, представить, охарактеризовать, нарисовать, создать образ.
2. Критиковать, осуждать, порицать, обличать, бичевать, клеймить, пригвождать к позорному столбу.
Задача учащихся - написать небольшое сочинение о творчестве одного из любимых писателей-классиков, используя указанные синонимы.
